Глава 26 - дополнительная

В поисках гиперборейского циклопа

При слове “язычество” опять вспомнился очень уже немолодой но мудрый и скромный ( почему эти два слова “мудрый и скромный”- близнецы?) профессор Александр Машковцев. Он, на одном из первых семинаров по снежному человеку – смолинском, сидя с группой молодежи тихо сказал:

- Там, где сохранились уголки язычества, там его ищите.

Были непонятны его слова, да и сейчас не очень понятны.

И опять вспомнились его слова про язычество, когда Александр Новиков рассказывал про свое путешествие в тот российский уголок, который он называл “ лукоморье” - в тех местах Обь луком врезается в море.

Он рассказал, что очень трудно проникнуть в таежные тайны без помощи местного населения. Трудно проникнуть сквозь сохранившиеся языческие комплексы, христианские ритуалы и новизну цивилизации.

Однажды за совместной едой завязался у нас с новым знакомцем Герасимом неторопливый разговор в основном о рыбачих делах. Пытался пододвинуть разговор о менках – о них тут знают все, и много интересного знают. Но если расскажут, то мельком, между прочим. Даже не пытайтесь вытянуть из них информацию с блокнотом в руках. Вам расскажут ровно столько, сколько доверяли раньше во время свойской беседы между картошкой и соленым огурцом.

То, что тот случай произошел в 1987 году, Александр выведал у Герасима обиняком в разговоре. А произошло вот что:

На одном из протоков Оби северного Зауралья летом 1987 года местный житель Герасим, хант по национальности, рыбак из тех уважающих себя ценителей рыбы, которые щуку даже рыбой не считают, днем, ближе к вечеру перегонял лодки. Опустил весло в воду и вдруг…

Дальнейшие сведения заимствуем из разговора Герасима с Александром Новиковым, записанного им в повести “Путешествие в Лукоморье” ( см. книгу “Неандерталец жив” Москва изд “Вече” 2003).

- Попал? – спросил Александр.

Как отнесемся к этому одинокому сообщению? Сделаем так, как делаем обычно. Складываем в архив, берем на заметку. Будем ждать и искать других независимых сообщений об одноглазых гигантах. Для сопоставлений, сравнений, для очных ставок. Таково наше криптозоологическое оружие.

По множеству независимых свидетельств, по множеству совпадающих описаний, даже по теории больших чисел мы нашли снежного человека. Знакомство, правда, виртуальное, но и это хорошо. Для криптозоологии.

Теперь начнем искать не просто менка, как он хорошо известен у хантов и манси. Не просто снежного человека, а одноглазого. С одним большим глазом посередине лба. Того, который выглядывал из воды то с одной, то с другой стороны лодки Герасима.

Итак, в этой главе мы попробуем поискать одноглазого циклопа.

Циклопа?

Целый остров одноглазых циклопов встретил гомеровский Одиссей.

Так, примерно, рассказывали аэды, передавая по Греции рассказ Одиссея, ссылаясь на Гомера. В 6-ом веке до нашей эры “Одиссея”, также как и “Илиада” были записаны – из устной речи стали письменными памятниками.

Сравнить циклопа Одиссея с менком, встреченным на притоке Оби хантом по имени Герасим – очень смелое предприятие, - очень большая натяжка. Но мы собираем по крохам. Камушек за камушком и за годы собирания (лет 50 примерно) их выросла гора.

Вспомним “отца истории” древнегреческого историка Геродота (490 – 425 гг. до н.э.). Он первый в мире дал систематическое описание жизни и быта скифов. И это за 400 лет до нашей эры! Он сообщил, что еще севернее скифов рядом с гипербореями живут одноглазые гиганты. Три тысячи лет тому назад отец истории предуведомил гиперборейцев о соседстве с одноглазыми гигантами.

Гипербореи – это кто? Какой-то давно вымерший народ?

Борей – как северный ветер, современными людьми забыт. Дух ветра Борея, как было известно Геродоту, живет там, севернее скифов. Дух Борея по нынешнему времени – это дух холодной Арктики.

Вывод такой: гиперборейцы - это жители северной части России (ненцы, остяки, манси, ханты, зыряне… и все те, кого забыли перечислить).

Гипербореец Герасим в 1987 году ехал под вечер на своей лодке… очень струсил и убежал.

А ведь Геродот предупреждал.

Другое сообщение – и современное! – знаменитое дело - пришло нам на помощь. Происшествие, названное “березовским чудом”, произошло тоже на территории ханты-мансийского национального округа.

Ежегодник Тобольского губернского музея за 1907 год сообщил следующее.

“Осенью 1845 года промышленники – остяк Фалалей Лыкасов и самоед Обыль – убили в урмане ( то есть в хвойном лесу, поясняет Александр Новиков) необыкновенное чудовище: постав человеческий, рост аршин трех, глаза – один на лбу, а другой на щеке, шкура довольно толстой шерсти, потонее собольей, скулы голые, у рук вместо пальцев когти, у ног пальцев не имел, мужского пола. Отставной урядник Андрей Шахов послал об этом 16 декабря 1845 года доношение в Березовский земской суд”.

Наш наиболее активный искатель реликтового гоминоида, (Владимир Пушкарев, погибший в тех местах) обнаружил в краеведческом музее Салехарда материалы допроса участников происшествия. Они несколько отличались от сообщения в Березове. Про два глаза, на щеке и на лбу не было сказано ничего ( или не записано? Не поверили неграмотным мужикам, лапотники – выдумывают дикие мужики, какую-то небыль, басню). Для испытания разрезывали тело, которое имеет вид черноватый, и кровь черноватая, “тело чудовища сего оставили без предохранения на том месте”. Надо думать, что последние волосинки с тела чудовища, с тела научного чуда растащили муравьи – санитары леса.

Перекапывая труды по этнографии, фольклору и мифологии хантов, манси и ненцев, Александр Новиков нашел такие слова: “В архивных материалах В.Н.Чернецова (известный этнограф) имеется такая запись: “В Нижних Нарыкарах я встретил старика И.Б.Яркина, который в присутствии взрослых и детей убежденно рассказывал о том, как он повстречался с одноглазым менквом…”

Продолжим цитировать Александра Новикова, - больше знаний чем у него, мы по этой теме не встречали.

“Но все можно объяснить гиперфункцией эпифиза, небольшой шишковидной железы, спрятанной в глубине полушарий мозга у всех высших приматов. В окультных системах Запада и Востока эту железу называют “третьим глазом” и древние мистики придавали ей большое значение во всем сверхестественном. Известно также, что эпифиз развивается, как правило, в процессе адаптации организма к темноте ( все йети ведут ночной образ жизни), и одновременно с этим железа является, якобы, источником астральной энергии, столь необходимой при суггестивном воздействии на окружающих (перципиентов). По некоторым данным, функции эпифиза блокируются алкоголем. Как тут не вспомнить про гомеровского одноглазого циклопа – великана, которого аргонавты одолели в пещере с помощью вина. Опять же в Гималаях ячменное пиво является традиционным и испытанным средством борьбы местных жителей с нашествиями йети на возделанные поля. Едва ли это просто случайность”.

Пользуясь свободой самодеятельных исследователей о непризнанном наукой звере, мы можем все объяснить. Справочная литература поможет. Эпифиз – по-гречески “приросток” - железа внутренней секреции. Секреция – это отделение, образование нового продукта. Она имеет свою волю к действию. И действует. Добавляет нервные клетки.

В преисподней темно, жуть. Так темно, что нужен особенный или добавочный глаз. На щеке, например.

Мало жизненных данных, ничтожно мало. Для того чтобы в их истинность поверить, чтобы можно было зацепиться, как за реальность. И даже мифологии мало. Один Гомер.

Нам нужны сказки, нужна фантазия, небыль, - мы прочно убедились в том , что небыль – подтверждение были. Если подходить с умом, выборочно, тогда выцарапываешь из небыли жгучую быль. Именно жгучую, если ее встретишь – она так и жжет по сердцу. Вспомним один разговор этнографа.

В тот момент, когда вспыхнула искорка тайны прямо на рукопись бухнулась книга – картонная буханка. Большая и толстая.

Легла эта книга на слова: маловато данных. Годится только для почина. Но мы уже твердо убедились: почин это некая давняя реальность, от которой тянется дымным устойчивым шлейфом, тысячелетиями, пересказы, сказания, легенды, сказки с устойчивым сюжетом. Эта упорная сюжетная повторяемость сказочных явлений – наша верная криптозоологическая пища.

Не без труда разворачиваем книгу Платона Ойунского о Якутском героическом эпосе, воссозданном на основе народных сказаний. Читаем лист за листом и радуемся встрече с нашим подопечным. Имя у него, как и полагается у подследственного беглеца, новое. Для нас новое и непривычное.

Якутский язык любит чтобы две гласные стояли рядом и ударение падало бы на вторую гласную. Так оно лиричней и певучей. Певцы-сказители специально растягивают гласные для получения вибрирующего звука, постепенно затухающего, как бы в бесконечной долготе.

Возглас досады прозвучит как ала-аты. С сильным ударением на второе “а”. Скот понукают: са-ай, са-ай. Каапсе – это значит “привет, что нового?”. Баардаа – в переводе на русский “поехали!”. Также с ударение на втором “а”. Через всю толщу книги идет песенное сказание о родственнике черта: абаасе. Абаас – нелюдь, невидимка нижнего мира, оборотень абаас.

На ночлег собирались все близ живущие в самой большой юрте. Ожидался из дальнего наслега (деревни) приезд любимца – старого сказочника якутов- саха. Рассаживались вокруг камелька, старейшие у чувала – основания камелька, где уже варилось мясо, закипал чайник.

И приезжает долгожданный сказитель с эскортом. После обязательного ритуала: у каждого троекратно целовали верхнюю губу, у каждого шестикратно обнюхивали нижнюю губу, после еды у чувала все ждут начала олонхо. Олонхо – так называли якуты песни, сказания, речитативные напевы о старинных делах.

Слово “чувал” нам уже встречалось. На одном из семинаров, что годами собирается раз в месяц по четвергам, приглашен был гость специального для рассказа о том, что он был в доме ханта. Как он с удивлением увидел быстро выходящего из-за чувала “человека”, вот такого, о котором вы тут говорите. Он быстро схватил еду и мгновенно скрылся обратно. Приезжий был огорошен, - Он тут у нас живет, - спокойно сказал хозяин юрты.

Приглашенный сказитель

“ногу на ногу положив,

начинал запев певучий

на ночлеге у камелька.

Продолжал рассказ до зари,

про далекие времена,

как размножились под землей,

разъярясь на род человечий

оборотни абаасы.

Где ураганы ревут, там поселились они

С меховыми подошвами на ногах,

привыкшие грабить и красть

невидимки абаасы.”

Займемся якутскими сказаниями про невидимку абаасы и находим многое уже известное, изученное нами. Это все тот же гоминоид.

Но, но! Впервые встречаем мы неподтвержденное – единоглазие нашего примата. Нам уже знакомы и хохот , который возникает отнюдь не от чувства юмора. Звук, похожий на хохот, - сколько удалось нам понять это звук нескольких чувств: от потрясающей радости до угрозы и яростного нападения. И способность подражать звукам многих (если не всех) зверей нам встречалась не раз. Читаем в книге якутского фольклора:

То ли гнев клокотал

У него в груди,

То ли смех его распинал…

То заклятья невнятные бормоча

То по-медвежьи рыча,

То заливисто хохоча,

То по-волчьи воя –

Тоскливо, уныло,

Вопил он –

Голос свой подавал.

Нам уже встречалось и способность стать невидимым, как в рассказах очевидцах, так и в мифологии. Интересны брачные сделки между побежденными саха-якутами и могущественными победительницами шаманками-абааси. Шаманки-абааси похотливы, кроме того у них нестерпимое желание выйти замуж за саха-якута. Для этого она готова даже предать родного брата.

Но легендарного мифологического циклопа со времен Гомера не встречали. Увы не попадался. До сих пор. Но вот встреча!

Спасибо Александру Новикову, умевшему осторожно и чутко разговаривать с хантами, и большое спасибо Платону Ойунскому – крупнейшему знатоку якутского фольклора, основоположнику якутской литературы, умершему в тюрьме в 1939 году – сталинское время!

Абаасы. Что о них предание говорит? Что о них поют старики? Вот послушаем, что говорит абаас сам о себе.

Наметил он, абаас, в жены себе, “думаю – прилечу, поцелую в белые щечки ее, обнюхаю ее, наконец, ню… нюхалочку мою. К драгоценному телу ее” - предвкушал он – “прижмусь, лучащемуся, сквозь меха одежд, красавице с восьмисаженной косой. Торовато отец и мать укрывали ее в соболий мех, одевали в песцовый мех. Ослепительно красива она! Сквозь одежды лучится светлая плоть…”.

…Жених ее услыхал ужаса полный крик. Увидал прямо над головой, нечто черное с высоты. Взлохмаченная словно шкура медвежья, с широкими лапами, “огромная шарахнулась тень и улетел абаас, как клочок убегающих туч!

Но после многих бед добрался ее жених – богатырь саха-якут в поисках невесты до владыки подземных бездн.

Дух бездонного, огнемутного моря,…

Неукрощенный никем.

Повелитель абаасы

В ужасающем обличье своем

В истинном виде предстал.

Черной пеной

Из пасти плющась

Изрыгая брань и хулу,

Словно ель вековая в снегу,

Словно выкованный

Целиком из железа,

Несуразно огромный он

В подлинном величье предстал.

У него безалаберное лицо,

Как обвалившийся косогор.

В семи провалах гнилых,

Черное, обросшее сплошь, бородавками и паршой

Едкий как щелочь

Словно из ущелья глядит

Из прищура бугристых век.

Единственный глаз!

Принять его как выдумку? Нет, наоборот. Сначала – быль, а потом небыль, выдумка, фантазия. Как из корня глубоко в земле из малого зернышка большое дерево растет, а малого зернышка будто и не было.

“…от хохота его загудела земля, стоголосым эхом открикнулся лес, горы отозвались.

Вот подробное описание одноглазого абааса:

….надменно разлегся он на боку, безобразная харя его стала морщится, дергаться плюща нос, будто силился улыбнуться он. Из глазницы, узкой как щель горы, красными веками окружен его единственный глаз.

…на волосатых лапах своих из таинственного жерла невидимкой выходит абаасы на грабеж и туда же уходит с награбленным добром.

….рожденный в годы вражды невидимка – подземный вор…”

Но вот встречаем циклопа. И еще и еще. Естественно, без удивления, как само собой, представлен нам абааса, обладающий единственным глазом.

“…его единственный глаз

цвета неостывшей золы

в бородавчатых веках

вертелся, мигал…

…безобразным своим сыновьям,

одноглазым черным парням,

вертящимся, кривобоким своим

властно волю свою изрекли: