Всероссийское Общество содействия охране природы

Информационные материалы комиссии

по изучению вопроса о “снежном человеке”

Выпуск 4

Под редакцией Б.Ф.Поршнева и А.А.Шмакова

Москва – 1959 г.

№122 Сообщения и материалы проф.В.А.Хахлова.

(Исследования 1907-I9I7 гг.)

О "диком человеке" в Центральной Азии
Что рассказывали казахи о “диком человеке”
Заявление В.А.Хахлова в Российскую Академию наук
Письмо В.А.Хахлова профессору П.П.Сушкину.
Рис. 1. Предполагаемый вид головы "дикого человека".
Рис. 2. Приблизительный вид руки "дикого человека".
Рис. 3. Предполагаемый вид сверху ступни "дикого человека".
Рис. 4. Приблизительно так выглядит "дикий человек".
Рис. 5. Поза сна "дикого человека".
Рис. 6. Предполагаемый вид черепа "дикого человека".

 

Виталий Андреевич Хахлов, 1890 г.р., профессор зоологии и сравнительной анатомии, представил Комиссии публикуемые ниже тексты, составленные им в настоящее время на основе сохранившейся части дневников и записей I907-I915 гг.

Следует подчеркнуть, что при составлении первой части текста В.А.Хахлов не был знаком с современной литературой о "снежном человеке", а также не имел перед собой текста своего заявления в Академию Наук и письма к П.П.Сушкину, написанных им 45 лет назад и публикуемых нами в качестве приложений по подлинникам, обнаруженным в архиве А.Н.СССР.

Настоящий текст был направлен 25 января 1958 г. в редакцию журнала "Природа", 20 мая 1959 г. был доложен на заседании Комиссии по изучению вопроса о "снежном человеке".

Все тексты В.А.Хахлова воспроизводятся без внесения редакцией каких-либо изменений.

1.О "диком человеке" в Центральной Азии

Летом 1907 г. во время поездки на ледники Муз-Тау (Саур, Тарбагатай) сопровождавший меня охотник упомянул о “диком человеке” ("ксы-гыик"). Он слышал о существовании такого существа от казахов, бывавших в Джунгарии. На мои вопросы он мог сказать только, что “дикий человек” якобы встречается далеко к югу, там, где живут дикие лошади (ат-гыик) и дикие верблюды (тье-гыик). Никаких подробностей тогда он сообщить не мог, но обещал при случае разузнать об этом существе.

О "диком человеке" мне пришлось услышать в 1910 г. и от Якобсона (брата известного энтомолога). Он со своим спутником фотографом два предшествующих года собирал энтомологические коллекции для Академии Наук на Памире.

В 1910 году летом вместе с ним мне пришлось совершить поездку в Саур на ледники Муз-тау. В то время я продолжал обследование Зайсанской котловины и Тарбагатая, а Якобсон со своим спутником имел задание сделать энтомологические сборы в песках южнее Черного Иртыша и в горах Саур с их ледниками.

Во время этой поездки Якобсон рассказывал о Памире и, между прочим, упомянул, что в последний (1909) год его проводник говорил, что где-то к востоку встречается "дикий человек". Так как Якобсон интересовался только жуками и бабочками, то он не придал значения этому сообщению. Поэтому на мои расспросы никаких подробностей сообщить не мог.

Следует упомянуть, что в 1904 году, тогда приват-доцент Московского Университета П.П.Сушкин обследовал Зайсанскую котловину и Тарбагатай. С этого времени все мои работы по изучению края протекали при его консультации; П.П.Сушкин поддерживал со мной переписку. В 1909 году после моего поступления в Московский Университет уже установился личный контакт, так как я стал работать под непосредственным его руководством у проф.М.А.Мензбира.

Возможность существования “дикого человека” И.А.Мензбир полностью отрицал, тогда как П.П.Сушкин сообщил, что путешественники по Центральной Азии также слышали о существовании такого существа и, в частности, Козлов якобы говорил ему об этом. Во всяком случае, он рекомендовал мне не оставлять без внимания такие сведения.

1912-1915 годы я полностью посвятил обследованию Зайсанской котловины и Тарбагатая, оставив на время университет.

Зимой 1912 года, во время одной из многочисленных поездок по горам Саур, мне снова пришлось услышать о “диком человеке”. На этот раз сведения о нем исходили от казахов, живших на самой границе с Китаем и имевших родственников в Джунгарии.

Сколько-нибудь определенных сведений об этом существе на первых порах получить не удалось. Можно лишь догадываться, что речь идет о каком-то или одичавшем человеке, или человекообразном существе, встречающемся где-то далеко к югу. Тогда меня заинтересовало следующее обстоятельство.

При моем желании уточнить место, почти неизменно говорили: “это там, далеко, где есть дикие лошади и дикие верблюды”, Невольно сопоставлялось — дикие лошади (ат-гыик), дикие верблюды (тье-гыик) и дикий человек (ксы-гыик). Имея ясное представление о состоянии в то время вопроса об ископаемом человеке и человекообразных обезьянах, невольно закрадывалось сомнение в возможности существования в Центральной Азии действительно "дикого человека'. Но не была исключена возможность нахождения там какого-то существа из человекообразных, имен в виду соседство Индии.

Поэтому, не придавая на первых порах большого значения всем этим сведениям, мне хотелось все же выяснить, не являются ли такие рассказы вымыслом кочевников. Мой отец, много ездивший по Джунгарии в начале второй половины XIX века и хорошо знавший все прилежащие районы Китая, ни разу не слышал о "диком человеке". По моей просьбе он опросил всех своих знакомых стариков казахов, и никто из них не подтвердил полученных мною сведений. Однако я продолжал интересоваться этим вопросом, посетил прилежащие районы Джунгарии, тщательно слушал и записывал все, что так или иначе касалось "дикого человека".

Надо сказать, что из всех этих рассказов стало ясно одно. Среди казахов широким распространением пользуется сказание (в разных вариантах о "джезь-тырнаке" — существе с железными когтями (по другим, с золотыми ногтями). Это какой-то оборотень, принимающий разные облики. Такие рассказы можно было слышать не только в Тарбагатае, но и в Семиречье, Джунгарии и на юге Монгольского Алтая в пределах Китая. Но вместе с этими рассказами в очень ограниченном районе (только Кендерлыкская волость) удавалось услышать кое-что и о “диком человеке”.

В прилегающих районах Китая (Синьцзян) среди казахов, калмыков и торгоутов у большинства населения не было никаких сведений о "диком человеке", хотя я и расспрашивал влиятельных стариков возраста 70-80 лет. Это говорило о том, что подобные рассказы не являются народным творчеством. Однако и здесь удалось получить кое-какие сведения.

Становилось ясным, что если все эти разговоры о “диком человеке” не выдумка, то надо добраться да первоисточника. Разузнавая, кто от кого слышал, мне удалось в конце концов найти таких казахов, которые, по их слонам, сами видели это существо, т.е. иметь разговор уже с очевидцами. В этом мне отчасти помог мой спутник по охотам Джуттыбай Намазов (Кендерлыкская волость).

Таких людей, т.е. очевидцев, оказалось двое. Это - пожилые люди, родственники которых живут в Центральной Азии. Очень редко они навещают свою родню, и во время таких посещений каждый по разу видел “дикого человека”. Стало понятным, почему сведения об этом существе имеют столь ограниченное распространение.

Что же рассказывали мне эти очевидцы? Люди эти - безграмотные казахи-кочевники, которые могли сообщить только то, что они действительно видели, может быть, кое-что прибавив от себя. С моей стороны задавались вопросы лишь для уточнения.

1) Казах, живший в горах Сайкан, близ р. Кендерлык, год тому назад возвратившийся от родственников из Центральной Азии.

Во время пребывания там однажды он вместе с табунщиком пас ночью лошадей. Дело было летом во время пребывания аула на джайляу, т.е. на летней стоянке в горах (Ирень-Кабырга). На рассвете они заметили какого-то человека. Он пробирался среди лошадей, разошедшихся по пастбищу. Заподозрив в нем конокрада, они вдвоем вскочили на лошадей, захватив палки (около четырех метров длиной) с волосяными арканными петлями на конце, которыми ловят лошадей, набрасывая им петлю на шею.

Так как бег этого человека был неуклюжим и не быстрым, то им скоро удалось поймать его, набросив две петли. При этом он кричал. Крик его напоминал больше визг (“как заяц”).

Табунщик, местный абориген, сказал, что это — “дикий человек”, безобидное существо, никакого ущерба людям не причиняет и его следует отпустить. Разглядев хорошо это необычное существо, они отпустили его и стали следить, куда тот направится. Им удалось обнаружить место, куда он скрылся.

При описании "дикого человека" очевидец сказал буквально следующее. Ниже среднего роста мужчина, покрытый волосами. Волосы как у маленького верблюжонка. Руки длинные, ниже колен. Это сразу бросается в глаза. Грудь впалая, узкая, плечи сдвинуты вперед, сутулый. Шея короткая, втянутая. Голова закинута назад, лоб покатый, над глазами резко выдаются надбровные дуги. Нижняя челюсть массивная, без подбородка. Клыки как у нас, но большие. Уши заострены, без мочек и большие ("как у лисы"). Нос маленький с большими ноздрями.

Когда пойманный стоял, ноги были расставлены и согнуты в коленях. Ступня очень широкая ("в четверть"). Когда побежал, то широко расставлял ноги и неуклюже болтал руками.

Из дальнейшего разговора выяснилось, что у этого существа мозолистая кожа на лбу, локтях и коленях. Хвоста не видно. На затылке выступ ("как у собаки").

Это описание в свое время меня очень поразило. Ведь все это по-своему говорил кочевник. Выдумать так он не мог. Чтобы решить, действительно ли это был человек или человекообразная обезьяна, пришлось подробно расспросить о ногах и руках. Выяснилось, что ступня у "дикого человека" напоминает человеческую, но очень широкая, раза в полтора или два шире, с широко расставленными пальцами. Большой палец короче и отставлен. Рука и похожа, и не похожа на человеческую, с длинными пальцами. Большой палец, видимо, не так противопоставляется остальным, как у человека. Уточнить это не удалось.

Жилище, в котором скрылось это существо, представляло углубление под нависшей скалой (по-видимому, небольшая пещера). В ней набросано довольно много сухих стеблей крупной травы (курай). В других случаях, как говорили очевидцы, тамошние жители, "жилищем" служат ямы, выстланные травой и покрытые сверху ветвями и стеблями растений. В камышах для этого используется камыш.

Живут эти существа парами. Попадаются на глаза очень редко и на человека не нападают.

2) Второго очевидца мне удалось отыскать уже в Китае.

Это был казах, китайский подданный. Жил он недалеко от оз. Улюнгур, там, где кончаются отроги Саура.

“Дикого человека” он видел где-то в районе Манаса (р.Манас или р.Дамь). Это существо женского пола жило некоторое время на цепи на какой-то небольшой мельнице. Описание его совпало с тем, которое было приведено выше. Тот же волосяной покров, "как шерсть недавно родившегося верблюжонка"; те же длинные, до колен, руки; согнутые при стоянии и хождении ноги, которые расставляются широко; те же большие ступни с расставленными пальцами; тот же облик и положение головы и т.д. Разница была в том, что не были отмечены бросающиеся в глаза клыки. Кроме того, очевидцем отмечалось отсутствие на ноге пятки, подобной человеческой. Ступня не суживалась резко и не имела хорошо выраженного пяточного выступа. Поэтому ступня "дикого человека" была похожа на лапу и соприкасалась с землей всей подошвой. Пяточная часть ее была широкой (“как нога, одетая в чиги”). Большой палец "не такой, как у человека".

Это существо очень редко подавало голос и было тихим и молчаливым. Только при приближении к нему скалило зубы и издавало визг. Лежало и спало оно очень своеобразно, “как верблюд”, по выражению рассказчика, т.е. на подогнутых под себя коленях и локтях, немного расставленных, положив голову лбом на землю. При этом кисти рук располагались на затылке.

На мой вопрос — нет ли каких-либо особенностей на коленях, рассказчик припомнил, что на локтях, коленках и лбу кожа грубая, “как подошва у верблюда”. Очевидно, это связано с положением во время сна и отдыха.

Этот очевидец также отмечал наличие выступа на задней части головы (очевидно, затылочный гребень), отсутствие подбородка, сутулость, узкая грудь, небольшие млечные железы и сосцы, расположенные высоко; сдвинутые вперед плечи. О хвосте не упоминал. Но когда ему был задан вопрос об этом, то подумал и ответил, что хорошо заметного хвоста нет, а есть небольшой, “как у зайца”. О ногтях хорошо не помнил.

Из предлагаемой "дикому человеку" различной пищи он ел только сырое мясо, некоторые овощи и зерно, которым главным образом его и кормили. К вареному мясу не прикасался, к хлебным лепешкам начал привыкать позднее. Появляющихся насекомых иногда схватывал и ел. Пил или припав к воде ("как лошадь"), или макал руку и слизывал стекающую воду.

Когда невольника отпустили на свободу, он, неуклюже переступая, болтая длинными руками, убежал в камыши, где и скрылся.

Эти два сообщения двух разных очевидцев, которые не знали друг друга и жили на расстоянии не менее 250 километров один от другого, в свое время заставили меня со всей серьезностью отнестись к слышанному. Нельзя было предположить, что фантазия двух кочевников может оказаться почти тождественной. В конце концов, удалось выяснить, что районом, откуда, по-видимому, исходит большинство сведений о “диком человеке”, является район гор Ирень-Кабырга. Чтобы окончательно убедиться в том, что передо мной не случайное совпадение вымыслов двух кочевников, я сфотографировал из книг: гиббона, шимпанзе, гориллу и рисунок предполагаемого примитивного человека. Тому и другому очевидцу были даны эти снимки с просьбой показать, который снимок больше напоминает виденного ими. И тот и другой указали на последний, говоря, что виденный ими "дикий человек" больше похож на последний снимок, но отличается.

Как пришлось убедиться, обезьян казахи знают, и для них имеется специальное слово — маймыл.

После этого у меня возникла уверенность, что действительно существует какое-то своеобразное двуногое.

Тогда встала другая задача — попытаться самому увидеть это загадочное существо. Было два варианта: или самому ехать туда, взяв с собой первого очевидца, или попытаться привезти "дикого". Первый вариант отпадал по многим причинам. Оставалось так или иначе раздобыть это существо.

Как выяснилось, привезти его живым очень трудно. Для этого надо поймать, что очень нелегко, и доставить по пустыням почти на I000 километров. Гораздо легче убить и привезти. И это почти невозможно, т.к. сохранить труп от разложения будет очень трудно. Поэтому пришлось остановиться на решении убить это существо и привезти ступню, кисть и голову, предохранив от разложения формалином в кожаном мешке (турсуке).

Первый очевидец и мой всегдашний спутник по поездкам (охотник) согласились это сделать, утверждая, что для поездки понадобится минимум год, считая со дня выезда.

О встрече с очевидцами, но не сообщая подробностей, я написал проф.П.П.Сушкину, работавшему тогда в Харьковском Университете, и получил от него ободряющее письмо.

Так как у меня не было уверенности, что посланные не привезут какого-либо одичавшего человека, то я решил поговорить обо всем с уездным начальником, т.е. местной властью.

Уездный начальник — А.Б.Маляновский, человек культурный и просвещенный, с большим вниманием отнесся ко всему и выразил готовность помочь по мере своих возможностей. Однако при обсуждении всех деталей он выразил опасение, как бы не произошло непредвиденных неприятностей. По его мнению, все это не могло оставаться тайной, т.к. разговоры среди кочевников безусловно дойдут и до него, как начальника уезда. Весьма вероятно, что он будет вынужден в силу своего положения начать дознание, а монет быть и следствие, как только "дикий человек" будет привезен мертвым. По его словам, меня могут обвинить или в соучастии или в организации убийства человека, если это действительно окажется человек. Поэтому он рекомендовал заручиться разрешением, лучше всего от Академии Наук.

В конце 1913 и начала 1914 года мною было отправлено заявление в Академию Наук с просьбой дать разрешение привезти живым или мертвым из Центральной Азии это загадочное существо. В то время у меня была твердая уверенность в существовании какого-то человекообразного существа. В этом заявлении, не давая описания "дикого человека", в порыве молодости я употребил выражение: "Primihomo asiaticus", как можно бы назвать .этого человека.

Ответа на мое заявление не последовало. Воспользовавшись приездом адьюнк-геолога А.А.Стоянова, составлявшего геологическую карту Тарбагатая, я просил его по возвращении в Петербург справиться о судьбе моего заявлении. Зимой было получено письмо, в котором он сообщил, что заявление получено, но "оставлено без последствий", т.к. там считают, что такое заявление мог прислать человек, совсем не знакомый с современным состоянием вопроса о человеке, его происхождении и родичах.

Этот ответ положил конец моим усилиям выяснить, кого имели в виду кочевники под названием “ксы-гыик”, т.е. “дикий человек”, хотя все уже было приготовлено для отправки охотников за ним.

Уездный начальник заинтересовался "диким человеком" и во время своих служебных поездок по уезду расспрашивал о нем. Однажды он сообщил мне, что на южном Алтае, в поселке Бала-Кальджир, местный житель Дмитрий Гуляев рассказал ему о своей встрече с "диким человеком". Я посетил Гуляева, уже старика, который рассказал следующее.

Очень давно, когда он был на действительной службе (приблизительно, шестидесятые годы!) ему пришлось бывать в Джунгарии. Однажды южнее оз.Улюнгур вместе с офицером он на рассвете стоял в камышах, поджидая кабана. Они услышали в камышах шорох. Предполагая, что это идет кабан, спрятались. На небольшую поляну вышел голый человек. Им удалось схватить его. Это была женщина с большими челюстями, длинными руками и очень широкими ступнями, вся покрытая волосами. Она вырывалась, издавая при этом странный визг. По его словам, перед ними был какой-то урод, с покатым лбом, глубоко впавшими глазами и короткой шеей. Но больше всего их поразили очень широкие ступни, "как растоптанные башмаки". Таких ног они никогда не видели у людей.

На визг этой женщины никто не отозвался и не явился, т.к. кругом людей не было. Офицер сфотографировал это существо. Как только ее отпустили, женщина скрылась в камышах. Бежала она, широко расставляя ноги, "как будто у нее на каждой ноге было привязано что-то тяжелое".

Был ли это также "дикий человек", о котором говорили казахи-очевидцы, или это был "одичавший урод" — сказать трудно. Но указание на длинные руки и очень широкую ступню как будто сближает их.

Не получив поддержки со стороны Академии Наук, я начал искать другие пути. Но вспыхнувшая первая мировая война исключала возможность что-либо предпринять. Пришлось в августе 1915 года возвратиться в Московский Университет, отложив все это до более благоприятного момента.

Однако, все слышанное о "диком человеке" не могло быть забыто. И я продолжал следить за всем, что касалось Центральной Азии. Мне казалось, что или академик В.А.Обручев, изучавший Джунгарию, или Свен Гедин, или кто другой рано или поздно упомянут о "диком человеке". В.А.Обручев в своей книжке "Земля Санникова", хотя и рассказывает о первобытном человеке, но приурочивает это к далекому северу. П.П.Сушкин в своем докладе на съезде зоологов в 1928 году "Высокогорные области земного шара" высказывает предположение о возникновении человека в горах Центральной Азии. Открытие синантропа в Китае дает возможность надеяться на новые, еще более интересные находки. А последние сообщения о так называемом "снежном человеке" быть может приближают нас к выяснению того, что мне удалось слышать о “диком человеке”

В.Хахлов, (Москва).

2. Что рассказывали казахи о “диком человеке”

Прежде, чем предпринять решительные шаги к поимке или добыче этого загадочного существа, а затем и дать ему предварительное латинское название в заявлении в Академию Наук, пришлось затратить немало времени и энергии.

С 1907 года, когда я впервые услышал о "диком человеке", до I9I2 года, лишь в течение летних каникул, во время полевой исследовательской работы, удавалось накапливать отрывочные сведения. Эти слухи, крайне неопределенные, напоминающие сказания или вымыслы, чрезвычайно редко можно было услышать в очень ограниченном районе и при этом неизвестно из которых рук. По существу это были пересказы, несомненно, искаженные, и, можно было думать, преувеличенные. Только с I9I2 по I9I5 г. представилась возможность вплотную заняться этим вопросом. После долгих и настойчивых попыток удалось отыскать, наконец, очевидцев, от которых частично и исходили слышанные прежде рассказы.

Как выяснилось после этой предварительной работы, сведения о "диком человеке" в район Тарбагатая, Черного Иртыша, а такие в прилегающие части Джунгарии проникли из южных районов последней. Родственники казахов, давно переселившиеся в район хребтов Ирень-Кабырга, Боро-Хоро и др., редко навещавшие родню, и являются источником бытующих среди тамошнего населения сведений. Поэтому понятна неизбежная ассоциация, которая возникает у рассказчика при всяком разговоре о "диком человеке". Говоря об этом существе, рассказчик не умолчит о дикой лошади и диком верблюде. Очень редко упоминается при этом и, тигр. А все это, вместе взятое, уже характеризует район, где можно встретить "дикого человека". Расспросы очевидцев, их рассказы обо всем слышанном ими относительно "дикого человека", пересказы других казахов, слышавших об этом существе из других источников, дали достаточный материал, чтобы получить некоторое конкретное представление об этом загадочном существе. При этом следует отметить, что сведения о нем исходят от пастухов, реже от охотников и чрезвычайно редко от людей, случайно видевших пойманного "дикого человека".

Для меня прежде всего важно было установить, что это за существо, — реальность это или миф, человек или зверь? Что это не мифическое создание, пришлось убедиться не сразу. Оказывается, его видели, его ловили, он оставлял следы на песке, распространял запах, кричал, сопротивлялся, жил на привязи некоторое время. Это существо ничего общего не имеет с мифическим джезь-тырнаком или аламасом (иначе - алмасты), сказания, о которых знакомы многим казахам. О "диком человеке" знают и слышали очень немногие, он не связан с местным фольклором. Следует отметить, что нередко мои спутники-казахи, прослушав какой-нибудь рассказ о "диком человеке", предупреждали меня, что это из области сказок и к подлинному "дикому человеку" не имеет отношения. Таким образом, сами казахи отличают правдивые рассказы от вымыслов, подлинные от фольклорных, реальные данные от фантастических. А это нельзя не принять во внимание, когда речь идет о "диком человеке".

Таким образом, это — не мифическое создание; "дикий человек" - это реальность. Но тогда возникает вопрос, действительно ли это человек, или это зверь, только напоминающий человека.

Прежде всего напрашивалось предположение, не является ли "дикий человек" одичавшим настоящим человеком? Принимая во внимание длительные и бурные события как далекого прошлого, так и сравнительно недавнего, происходившие в данном районе, можно было допустить, что отдельные семьи, спасаясь от возможного уничтожения, уединялись, прятались, скрывались от людей и в результате деградировали, одичали и стали действительно "дикими". Утрачивая постепенно особенности общественного человека, оторвавшись от общества, приобретая некоторые звериные черты, такие люди (особенно последующие поколения) могли деградировать настолько, что стали людьми-зверями. Они живут парами или одиночками, перешли на подножное питание и бродят, скитаясь по горам и пустыням, где нет людей, где для них раздольное житье, жизнь свободного дикого существа.

При таких предположениях, во время разговора, собеседники обычно начинали припоминать и приводить примеры. Они указывали на отдельные племена, им известные, отдельные семьи, затерявшиеся где-то в песках и живущие там изолированно в течение длительного времени (поколениями), наконец, указывали на некоторых отшельников. Во всех этих случаях, как бы примитивна не была их жизнь, люди оставались людьми и не уподоблялись зверям. Правда, взгляд таких людей становился диким, подозрительным, настороженным, они боялись и сторонились других людей, убегали и прятались при появлении постороннего человека, они имели порой, хотя и очень примитивное, но все же жилье (иногда яма, прикрытая сверху), пользовались кое-какой одеждой, огнем, и трудились, добывая пропитание. Одним словом, это были люди, не обросшие шерстью, говорящие, разумные по-своему. В уродов не превращались, хотя и опростились донельзя.

Подобная возможность образования "дикого человека" всеми считалась невероятной и неправдоподобной. По представлению казахов, "дикий человек" - это зверь, такой же, как медведь, волк, дикая лошадь, дикий верблюд и проч. Но это зверь особенный, напоминающий человека, похожий на него, но своеобразный и необычный.

Таким образом, в представлении казахов, с которыми пришлось иметь разговор, “дикий человек” — это не одичавший человек и не одичавший урод, который не выдержал бы одинокой жизни и неизбежно погиб бы скоро. Это — очень редко встречающийся зверь, которого не знают потому, что немногим удавалось с ним встретиться, и о котором почти ничего не известно.

Существо это для казахов, имеющих сведения о нем, представляет загадку. Все они обращались ко мне, как человеку сведущему, с просьбой сказать им, что это за создание — человек ли, зверь ли, как правильнее считать его — зверем, напоминающим человека, или человеком, похожим на зверя? Мое положение было не из завидных, так как лично я не видел этого существа и мог судить о нем лишь по рассказам. Поэтому я был, пожалуй, в большем недоумении, чем они, ибо сомневался в существовании "дикого человека", тогда как они были уверены, что он есть и живет где-то на юге, там, где встречаются бывшие долгое время загадочными дикие лошади и дикие верблюды, которые долгое время такте считались одичавшими.

В свою очередь я задавал им вполне естественный вопрос, почему они принимают этого зверя за человека и называют “диким человеком”, а не как-нибудь иначе? Сущность ответа сводилась к тому, что, по их мнению, только человек ходит на двух ногах и имеет две руки. У всех остальных им известных зверей четыре одинаковых ноги, на которых стоит и передвигается всякий зверь. А “дикий человек” имеет только две ноги, на которых и ходит. Руки помогают ему передвигаться только при лазании.

В этих ответах и рассуждениях кочевников, незнакомых с наукой, подчеркивались основные особенности человека — двуногость и двурукость. Как известно, в свое время Линней отделил род человека об обезьян, назвав его двуруким.

Итак, по мнению казахов, "дикий человек" прежде всего человек потому, что держится вертикально и передвигается на двух ногах, пользуясь иногда передними конечностями, которые являются руками.

Вполне понятно, что мне очень хотелось узнать, как выглядит "дикий человек", получить какое-то конкретное представление о нем. И в этом отношении только очевидцы могли мне помочь. Поэтому осторожно, не один раз я расспрашивал их позднее о всяких деталях. Прежде всего, какой облик этого существа?

Заслуживает пристального внимании тот факт, что очевидцы отмечали как резко бросающиеся особенности: рост среднего человека, т.е. 150-170 см; волосатость всего тела; почти полное отсутствие лба в обычном понимании, при резко вырезанных надбровных дугах и запавшем носе; выдающиеся вперед челюсти; длинные руки (до колен) и короткие ноги с очень широкой ступней, напоминающей человеческую. Ни в одном случае не отмечалась длина ступни, но всегда подчеркивалась ее ширина. Создавалось впечатление, что все эти особенности бросались в глаза при первом взгляде, но особенно поражала всякого ступня. Она была необычной именно в силу своей ширины, и поэтому ноги казались массивными, тогда как в действительности длина ступни была небольшой.

Итак, отмеченные только что особенности, очевидно, бросались в глаза при первом взгляде и запоминались надолго, как особо выдающиеся черты. Очевидцы прежде всего отмечали именно их и только потом указывали менее запоминающиеся детали.

Как известно, голова прежде всего и больше всего привлекает внимание не только человека, но и других животных. Взгляд и внимание невольно останавливаются и сосредотачиваются на этой части тела. Поэтому детали строения головы запоминаются лучше и подробнее.

При упоминании о человеческой голове невольно встает представление о лбе, как одной из бросающихся в глаза частей. Затем следует целый комплекс — нос, глаза и щеки, занимающие среднюю часть лица. И, наконец, — рот, губы и подбородок. Остальные части будут менее заметными, если только в силу своего резкого уклонения от нормы они не выделяются сильно. Глаза и нос человека прежде всего обращают на себя внимание.

Можно было бы думать, что и при описании “дикого человека” казахи остановятся на этих чертах. Оказывается, нет. Я был поражен, когда очевидцы в первую очередь называли надбровные дуги, рот с зубами и массивные челюсти, как будто бы считая, что этими чертами можно исчерпать описание передней части головы. Подумав немного, они отмечали значительно выдающиеся скулы, которые, очевидно, тоже бросались в глаза. Как ни странно, но о лбе, глазах, носе и ушах пришлось задавать или наводящие вопросы или расспрашивать.

Таким образом, только на основании этого мы могли бы лицо "дикого человека" представить так: вместо лба массивные надбровные дуги, при мало бросающихся в глаза носе, глазах и щеках; выдающиеся скуловые части; а вместо губ и подбородка — выпячивающиеся вперед массивные челюсти с большим ртом и мощными человеческими зубами. При воссоздании внешнего вида по описанию рассказчиков приходится, не видя объекта, учитывать первое впечатление, создавшееся у очевидцев. Ведь почему-то именно то, что они подчеркивают, обратило на себя их внимание и ярко запечатлелось. Нужно сказать, что после такого предварительного словесного наброска рассказчик останавливается в нерешительности, о чем говорить дальше. И только осторожные наводящие вопросы помогали ему продолжить описание.

На вопрос: “А лба разве нет у "дикого человека"?” рассказчик отмечал, что лоб есть, но мало заметен, так как очень покатый и за надбровными дугами покрыт мозолистой кожей, за которой растут волосы. Следует упомянуть, что для уточнения наклона лба рассказчик показывал это не только на себе, но для большей наглядности и на других (взрослых и детях) и даже пытался уловить сходство между лбом "дикого человека" и некоторых животных. При чем собачий лоб, по-видимому, больше всего подходил для этого.

Когда шел уточняющий разговор о лбе, рассказчик невольно вспоминал очертания головы. Он сейчас же оживленно отмечал, что голова-то у "дикого человека" удлиненная и заостренная на макушке (затылке). Пришлось выяснять эту особенность.

На вопрос, что напоминает голова — арбуз, дыню или человеческий череп, только вытянутый назад и вверх, очевидец затруднялся ответить. После долгих усилий и показов на своей голове, удалось как будто бы ухватить сущность и прибегнуть к рисунку на земле около очага; удалось выяснить, что сама по себе черепная коробка несколько удлинена, но голова кажется удлиненной из-за выдающихся челюстей и заостренности макушки. Когда мною был сделан набросок в профиль, на котором прямая линия под углом в 45 градусов к горизонтали соединила макушку и среднюю точку под нижней губой, очевидец обнаружил удовлетворение, что наконец-то его поняли.

Когда на этом рисунке я попытался изобразить очертание человеческого затылка, то очевидец возразил, что это неправильно. По его словам, шея сзади у “дикого человека” очень толстая ("как у быка") и сильные мышцы выделяются на затылке.

Тогда понадобилось разобраться в заостренности головы. Очевидец, во время этого разговора, сказал: “Она у него такая же, как у собаки”. Это, надо признаться, было для меня большой неожиданностью. Пришлось приводить аульную собаку. Рассказчик, посадив ее, опустил ей морду. Я понял, что имел в виду очевидец. Голове собаки действительно оказалась заостренной на макушке, и шейные мышцы по бокам выпячивались желваками. Так было уточнено строение черепной коробки и шеи. Набросок на земле подтвердил, что все понято правильно.

Что имели в виду очевидцы, отмечая бросающиеся в глаза образования над глазами? Быть может, это — края глазниц, резко выступающие над глубоко запавшими глазами? При попытках уточнить, и некотором недоумении со стороны слушателей, очевидец посмотрел на свой указательный палец, как бы прикидывая его толщину, затем, немного согнувши оба указательных пальца, приложил их над своими глазами. Он утверждал, что именно так выглядели надглазничные части "дикого человека". Не оставалось сомнения, что это были действительно надбровные дуги.

- А какие у него брови? — спросил мой спутник.

Этот вопрос как бы огорошил очевидца. Он некоторое время что-то припоминал, а затем растерянно ответил:

— Глаза темные, небольшие. Хорошо помню длинные черные ресницы. А вот бровей что-то не припомню. Однако их нет!— закончил рассказчик, продолжая припоминать.

Нужно отметить, что и второй очевидец ничего не мог сказать относительно бровей. Но ресницы ему тоже бросились в глаза.

Можно ли рассмотреть ресницы, небольшую деталь, и в то же время не заметить бровей, если они имеются? Думается мне, что это мало вероятно. Поэтому едва ли можно сомневаться, что бровей действительно нет. И в самом деле, какая в них надобность при очень покатом лбе и мощных надбровных дугах? Если капли пота и выступят на лбу, то они скатятся в сторону, на виски, а вперед надбровными дугами они направятся на нос. Таким образом, глазам не угрожают ни капли пота, ни струйки дождя. А вот длинные ресницы защищают глаза от тех капель, которые скатятся с надбровий дуг и верхних век. Может быть поэтому брови и отсутствуют, или выражены настолько слабо, что ни один очевидец не обратил на них внимания.

О глазах и ресницах было только что упомянуто. А какой же нос и щеки? О щеках ни один очевидец ничего не мог сказать. Они отмечали только выдающиеся скуловые части и, по-видимому, мощную скуловую дугу, тянущуюся к уху. По их словам, нос небольшой с большими ноздрями. Один рассказчик даже уточнил.

— Нос почти такой же, как у Мусы, — сказал он.

Когда на следующий день я увидел Мусу, то действительно его нос бросился в глаза. Нос его был носом сифилитика, когда хрящевая часть начинает разрастаться и нос проваливается. Намечается излом носовой линии и приподнимание кончика носа. Для получения правильного представления о носе “дикого человека” надо, очевидно, внести некоторые уточнения и поправки на здоровое образование. Отсюда можно предположить некоторую вдавленность всей носовой области, вследствие чего ноздри покажутся особенно большими, что и отмечают очевидцы.

Оба казаха, имевшие возможность видеть "дикого человека", сами сразу отмечали отсутствие у него подбородка. Держась за свой подбородок, они говорили: “Вот такого подбородка у ксы-гыик нет!” и показывали, как срезана нижняя челюсть. Вместе с этим они подчеркивали выдающиеся вперед челюсти и большой рот.

Для демонстрации этой особенности они пальцами растягивали свой рот, насколько это было возможно, прибавляя, что рот у "дикого человека" еще больше. Такие выражения не могли дать какого-либо конкретного представления. В конце концов, чтобы уточнить, очевидцы прибегали к сравнению. И в этом случае, как всегда, для сравнения они привлекали хорошо им знакомые объекты. Так, для конкретизации строения ротового отдела ксы-гыик они прибегали к сравнению с верблюдом. По их словам, у “дикого человека” челюсти выдаются как у верблюда, и рот приблизительно такой же. Губы тоже напоминают верблюжьи, а не человеческие. Они очень узкие, темные и снаружи почти не заметны. Только когда он оскаливает зубы, губы обнаруживаются. Но тотчас же внимание привлекается зубами. Зубы значительно больше человеческих, прикус резцов “как у лошади”, то есть они под углом выдаются вперед, а не как у человека. Но особенно бросаются в глаза клыки. Они, как у людей, но очень большие и раньше всех выступают из под губ. При этом верхние клыки больше нижних и “острее”. Что при этом имелось в виду, сказать трудно.

Кожа лицевой части голая, темного цвета. А какого именно, так и не удалось выяснить.

Меня в то время очень интересовали уши "дикого человека". Они могли бы многое осветить. Однако, ни один очевидец не обратил на них внимания настолько, чтобы запомнить. Несомненно, уши “дикого человека” ничем особенно не выделялись, чтобы обратить внимание и хорошо запечатлеться. Оба очевидца могли сказать, что уши большие, размером с лисьи, без мочек и кажутся заостренными. Сколько я ни пытался задавать наводящих вопросов, сколько ни делал набросков на земле, точного описания получить не удалось. Рассказчики отмечали, что уши покрыты волосами. Волосы направлены к вершине уха и поэтому получается нечто вроде едва заметной кисточки, которая, возможно, и создает впечатление заостренности. Как бы то ни было, но в строении ушей есть, очевидно, какие-то особенности, уловить которые очевидцы не могли. Возможно, что кратковременность наблюдения и резко бросающиеся в глаза другие особенности не позволили сосредоточить внимания на такой детали, как уши. Сколько и не расспрашивал потом у всех, даже только слышавших от кого-то о "диком человеке", как выглядят его уши, определенных данных получить не удалось. При этом ни разу и никто не пытался даже сравнить уши “дикого человека” с ушами какого-либо животного, но отмечалось, что они напоминают человеческие, однако и отличаются. А чем и как — это осталось не выясненным.

Уши современного человека крайне разнообразны. Если присматриваться к ушам людей при большом их скоплении в городах, то легко убедиться в этом. Они (уши) бывают почти круглые, или имеют яйцевидную раковину всевозможной формы, до уха, заостренного к дарвиновскому бугорку, если он намечен. В отношении размера и положения по отношению к черепу также наблюдаются большие вариации. А стоит припомнить, как часто встречается ухо с приросшей мочкой. От такого уха до уха без мочки, уже мало похожего на нормальное человеческое ухо, уклонения вполне допустимы и очень редко они встречаются. Вспомним, что не всякое человеческое ухо имеет загнутый край на верхней половине ушной раковины. Нередко от ушного раструба вся верхняя часть ушной раковины плоская, как бы разглаженная. И вот, особенно в этом случае, ухо кажется заостренным. Если при этом волосы по краю растут обильно, то заостренность выступает еще большие. Все это надо иметь в виду при оценке уха "дикого человека", если оно окажется действительно заостренным.

Наконец, остается сказать немного о волосяном покрове на голове. Замечательно то, что никто не обратил внимания на него и не запомнил. Говорили, что он такой же, как и на остальном теле, хотя такое утверждение, как мне казалось, делалось больше из желания положительного ответа на мои домогательства. Однако возникает вопрос, почему так случилось? Ведь, если бы волосы на голове были, как у человека, то эта черта не могла не запечатлеться при очень странной физиономии "дикого человека". Если бы волосы были длинными, то еще большее внимание привлекли бы к себе. А фактически волосяной покров на голове никак не бросился в глаза.

Все, что удалось узнать в первую очередь у очевидцев, давало возможность как-то конкретно представить голову этого существа. Сделанный в свое время набросок на земле у костра получил лишь некоторое одобрение одного из очевидцев, с которым шел разговор. Объяснить ли это неполным сходством изображения или трудностью для кочевника увязать контурное изображение с виденным непосредственно, - сказать не берусь. Было впечатление, что рисунок и напоминал, и расходился с реальным “диким человеком”. Да, по существу, и не могло быть иначе. Во всяком случае, этот набросок дает некоторое представление (см. рис. 1).

Рис. 1. Предполагаемый вид головы "дикого человека".

“Дикий человек”, по мнению казахов, как отмечалось, потому и человек, что имеет две руки и две ноги. И невольно возникает естественный вопрос, такие ли у него руки, как у человека, или они имеют свои особенности? Если бы в то время казахи-кочевники были знакомы с морфологией и анатомией, получить ответ на этот вопрос было бы легко. К сожалению, в этом отношении дело оказалось очень сложным, и скорее можно было догадываться по намекам и отдельным выражениям, чем получить правильное описание.

Прежде всего, обоими очевидцами отмечались длинные руки (до колен и ниже). Но это впечатление можно объяснять по-разному. Или руки действительно длинные в силу своей непропорциональности по отношению к туловищу или ногам, или они кажутся длинными в силу своего строения и положения тела. Мы не будем сейчас входить в подробности, но это следует иметь в виду. Напомню только, что при узкой ладони руки кажутся длиннее, при длинных и тонких пальцах создается то же впечатление. Вот почему приходится проявлять некоторую осторожность к утверждению относительно длины рук, когда они исходит от людей, утверждающих это по первому впечатлению.

Нельзя не привести в связи с этим один рассказ, где, по-видимому, очень образно схвачена эта черта — длинные руки "дикого человека". Этот рассказ я слышал из вторых рук. Дело было в южной Джунгарии. Один охотник с вечера (уже в сумерках) ушел подальше от аула к ледникам. Он укрылся в скалах на очень крутом склоне, усыпанном обломками и большими валунами. Этот опытный охотник знал, что архары и другие звери днем, когда почти до самых снегов пасутся стада, забираются повыше, в недоступные места. Ночью, когда стада собираются возле стоянок, звери спускаются на пастбища и почти доходят до аулов. Но каждое утро на рассвете опять заправляются на ледники и медленно поднимаются все выше и выше. Он рассчитывал на рассвете подкараулить в засаде возвращающихся архаров и добыть одного из них, когда зверь, не подозревающий опасности, подойдет совсем близко.

Утром, когда начало светать и можно было различить некоторые детали, охотник заметил под скалами шагов за сто от себя, среди валунов и обломков, какого-то темного зверя, медленно поднимавшегося по очень крутому склону. Стрелять было нельзя, так как было далеко и недостаточно светло. Заинтересовавшись этим зверем и желая обратить его внимание, охотник осторожно оттолкнул ногой небольшой камень, который, скатившись немного, нарушил тишину. Тотчас же зверь выскочил на камень. Это было человекообразное существо, вставшее на ноги и застывшее в неподвижной позе. Оно напрягало все внимание, повернувшись к охотнику, всматриваясь в то место, откуда донесся шум. Лишь только охотник пошевелился, зверь тотчас же быстро подбежал к ближайшим к нему скалам, быстро-быстро стал карабкаться на них и мгновенно исчез. По выражению рассказчика, зверь поднимался "как наук по паутине".

Это образное выражение и сравнение с пауком было, очевидно, не случайным. Ведь не было сказано: “как кошка” или "как козел". Если кто видел, как звери бегут вверх по крутому склону, тот знает, что при этом прежде всего бросаются в глаза их задние ноги, и на задних ногах невольно останавливается внимание. Они - главное в беге зверя. А при лазании паука по паутине выделяются направленные вперед длинные конечности и только. Значит, когда этот “дикий человек” быстро подвигался вверх по крутым скалам, он выбрасывал вперед свои действительно длинные руки, хватаясь за всякие выступы. А ноги лишь помогали, в силу этого отступали на второй план и не так поэтому бросались в глаза.

После этого рассказа у меня в свое время осталось впечатление мохнатого человека-паука, который на длинных руках тянет свое тело по обрывистым скалам вверх. Так, как будто, выглядит “дикий человек”, когда лазает по крутым склонам и скалам. Он быстро ползет главным образом на своих длинных руках, подталкивая тело ногами.

Руки "дикого человека", как говорили очевидцы, сплошь покрыты волосами, за исключением мозолистых локтей и голых ладоней. На мои вопросы, как растут (куда направлены) волосы на плече и предплечье, никто не мог ответить. Но о кисти удалось кое-что разузнать. Прежде всего, говоря о руке, казахи-очевидцы имели в виду кисть руки. Они указывали на ее длину, которая, несомненно, связана с ее строением (очень узкая) и с длинными пальцами. Чтобы показать, как выглядит рука, рассказчики очень сильно сжимали с боков свою ладонь в месте отхождения пальцев, подгибая при этом большой палец к ладони. Тогда человеческая кисть выглядит узкой и длинной, отчасти напоминая обезьянью.

Надо думать, что в строении кисти "дикого человека" немного человеческих черт в силу ее своеобразия. Во-первых, ладонь его по своей форме не похожа на квадрат, как у человека, а напоминает удлиненный узкий прямоугольник. Во-вторых, как можно предполагать на основании расспросов, длина плотных костей почти равняется длине всех трех фаланг среднего пальца. В силу этих особенностей кисть кажется очень узкой и длинной. Кроме того, следует отметить и другие особенности руки "дикого человека".

Пальцы — длинные и тонкие. Самыми длинными будут третий и четвертый пальцы, которые одинаковой длины. Сейчас я не смогу точно сказать, чем характерны второй и пятый. Во всяком случае, мизинец длинный и равен или даже длиннее указательного. Может быть, такое впечатление создалось потому, что "дикий человек" всегда держал указательный палец слегка согнутым, как это делают и теперь некоторые люди, что и создавало впечатление его укороченности. Такое допущение вероятно, и эта черта может быть поставлена в связь с характером схватывания, о чем будет позднее сказано. Большой палец довольно длинный и, видимо, лежит почти в одной плоскости с ладонью. Во всяком случае, он не может быть поставлен так, как у человека. У человека в спокойном состоянии плоскость ладони и плоскость большого пальца находятся почти под прямым углом, и это дает возможность противопоставлять большой палец остальным и производить схватывающие движения, Этим-то рука человека и замечательна.

Когда очевидцы старались показать на своей руке положение большого пальца у "дикого человека", они прижимали его сбоку к основанию указательного. Но этого мало. Первый очевидец, который с табунщиком поймал "дикого человека" петлей из волосяного аркана, привязанной к длинной палке, очень живо и наглядно показывал, как пойманный защищался и старался освободиться. Очевидцу бросилось в глаза, что "дикий человек", схватывал аркан не так, как это сделал бы человек. Он сверху набрасывал на веревку все пять пальцев и прижимал ее к ладони. Было впечатление, что пленник накидывал на веревку широкий крюк, которым являлась вся рука. Затем, он не старался сбросить с шеи аркан через голову, а тянул петлю от себя и тем помог табунщику закрутить петлю на своей шее. Трудно подумать, что этот рассказ был выдуман очевидцем. Заслуживает внимания и свидетельство другого очевидца, видевшего "дикого человека" на привязи. Его манера схватывать напоминала щиплющие движения человека. Предмет или насекомое зверь прижимал большим пальцем к средней фаланге согнутого указательного пальца, а не схватывал концами их, как сделал бы это человек.

Все эти движения, безусловно, свидетельствуют о большом своеобразии в строении руки "дикого человека". Наконец, чтобы закончить о руке, следует сказать немного о ногтях. На мои вопросы, как выглядят ногти, похожи ли они на человеческие или напоминают когти, очевидцы, припомнив, отвечали, что они узкие, длинные и выпуклые. Почему-то им напрашивалось сравнение с собачьими когтями. По всей вероятности, это — когтевидные ногти, как назвала бы такое образование сравнительная анатомия. Разобраться в этом можно, лишь имея перед собой объект, хотя бы в виде пальца "дикого человека".

Принимая во внимание длину пальцев и строение всей кисти, как можно представить ее себе на основании рассказов очевидцев, становится понятным, почему это существо хорошо и проворно лазает по скалам. Ведь когда человек карабкается по ним, он хватается за выступы именно тремя последними пальцами, часто оставляя свободными большой и указательный. Кому приходилось лазить по скалам, тот хорошо это припомнит, так как после этого оказываются поврежденными три последний пальца.

На основании всех рассказов о руке "дикого человека" ее можно приблизительно изобразить так, как это показано на рис.2.

Рис. 2. Приблизительный вид руки "дикого человека".

Ноги "дикого человека" заслуживали, пожалуй, наибольшего внимания. Ведь в зависимости от того, как они построены, решался вопрос о принадлежности этого существа к обезьянам или к человеку. Важно было установить, является ли его нога рукой антропоида, напоминающей человеческую ступню, или это — оформленная ступня человека, но имеющая много примитивных черт. Поэтому мною в свое время было уделено выяснению этого вопроса достаточное внимание. Следовало убедиться, правы ли казахи, считая "ксы-гыик" человеком, или в этом отношении остается еще многое неясным. Как говорили очевидцы, ноги "дикого человека" сплошь покрыты шерстью, за исключением мозолистых образований на коленках и голых подошвах. Оба этих участка, по их словам, напоминали подошву верблюда. Сколько я ни старался позднее направить их мысль на то, что ступня "ксы-гыик" есть очень сильно измененная рука, очевидцы с пренебрежением отбрасывали эту мысль. В этом отношении не помогли и наброски, которых ступня изображалась как очень измененная рука.

Прежде всего, как это уже отмечалось, очевидцы подчеркивали сходство ступни “дикого человека” с человеческой ногой, но отмечали ее несообразную ширину (в четверть и больше) при широко расставленных пальцах.

Для наглядности я просил их показать на руке, как выглядит ступня. Рассказчик, положив ладонь на землю, подгибал две концевые фаланги у четырех пальцев и раздвигал основные фаланги, насколько это было возможно. Большой палец прижимал сбоку, но конец его отводил в сторону. В этом случае расстояние между концом большого пальца и отведенным мизинцем приблизительно равнялось четверти (1 четверть = 17,8 см Тр.). На вопрос какова длина ступни, он прибавлял назад длину ладони. При этом отмечал, что пятка на подошве по своему виду очень похожа на начало человеческой ладони, то есть очень широкая. Эта особенность демонстрировалась отпечатком ладони на земле.

Этим не ограничивалось описание. Оба очевидца на своей голой ноге показывали, как выглядит нога "дикого человека". Они подчеркивали, что три средних пальца одинаковы и выдаются, образуя конец ступни. Мизинец немного короче и слегка отведен. Но большой палец заметно короче, массивнее остальных и отведен в сторону. В этом отношении в ступне "дикого человека" есть бросающиеся в глаза отличия от человеческой и некоторый намек на руку, хотя намек этот и очень отдаленный. Если прибавить к этому широко расставленные пальцы и значительно большую ширину всей ступни, чем у человека, то основные черты строения, пожалуй, будут исчерпаны.

На вопрос, как соприкасается ступня “дикого человека” с землей, очевидцы утверждали, что его след напоминает след человеческой ноги, одетой в ичиги. А это говорит о том, что нога “дикого человека” отличается плоскостопием и напоминает лапу, т.е. в этом отношении также имеется большое отличие от ступни человека.

Такое строение ноги дает возможность предполагать, что главную роль при передвижении “дикого человека” играют три средних пальца. Большой палец функционально еще не имеет того значения, что у человека, и поэтому, возможно, бег "ксы-гыик" и отличается той кажущейся неуклюжестью, которую отмечают многие.

Что касается строения самих пальцев, то нужно отметить некоторое расхождение в показаниях очевидцев. Один из них говорил, что большой палец не очень отличается по своей толщине. В этом отношении он не столь напоминает человеческий, как можно было предполагать. Этот палец толще остальных, не так расширен на конце, как обычно бывает у человека, а суживается в области ногтя и поэтому производит впечатление заостренного, что особенно усиливается узкими выступающими ногтями. Другой очевидец, напротив, не отрицая некоторой заостренности этого пальца, подчеркивал его сходство с человеческим, но у него складывалось впечатление, что большой палец все же недостаточно хорошо развит.

Ногти на ногах, как и на руке, выглядят узкими, длинными и очень выпуклыми, что и создает впечатление когтей, загнутых на конце.

Полученные расспросные данные позволяют представить ступню "дикого человека" так, как это изображено на рис. 3.

Рис. 3. Предполагаемый вид сверху ступни "дикого человека".>/a>

Как же выглядит "дикий человек", насколько он напоминает современного человека по своему общему облику? Этот вопрос занимал меня не меньше, чем выяснение всяких деталей. В нашем представлении человек настолько своеобразен по своей морфологии, что наряду с другими особенностями он легко отличается от всех остальных млекопитающих и не случайно выделяется в особую группу. Расспросы очевидцев позволили и в этом отношении кое-что выяснить.

Для нормального человеческого строения длина ног должна равняться длине остального тела, т.е. туловища, шеи и головы. Если эта пропорция нарушается, то мы говорим о длинноногости или коротконогости. Есть и более точные закономерности в строении, но в данном случае касаться этих деталей не будем.

Как уже говорилось выше, очевидцы отмечали короткие ноги у "ксы-гыик". Невольно возникал вопрос, не является о такое впечатление результатом того, что "дикий человек" всегда держит ноги согнутыми в коленях. Ведь стоит нормальному человеку несколько присесть, согнув ноги, как тотчас же бросается в глаза длина туловища, на что при обычном положении не обращается внимания. Равным образом руки в этом случае доходят до колен и невольно кажутся длинными. Вот почему при разговоре с очевидцами пришлось очень осторожно делать выводы и контролировать их утверждения, выясняя соотношение различных частей тела, что удавалось не всегда.

Прежде всего, необходимо было установить, как выглядит у "дикого человека" ось тела. Для человеческого организма ось тела в обычном понимании является прямая линия, проходящая от вершины головы через шею и туловище и оканчивающаяся между ступнями. Эта линия не только прямая, но и строго вертикальная. Наряду с двуногостью эта особенность является основной. Поэтому нормальное человеческое тело напоминает столб, стоящий прямо, по линии отвеса. Этого не наблюдается у других млекопитающих, у которых ось тела расположена иначе и всегда представляет изогнутую или изломанную линию. Оказывается, "ксы-гыик" в этом отношении значительно отличается и довольно своеобразен.

Как можно было выяснить у очевидцев, ось человеческого тела у "дикого человека" дает два значительных изгиба. Первый изгиб в основании шеи и второй при отхождении ног. Оба конечных отрезка оси направлены косо вперед, т.е. в этом отношении "ксы-гыик" не человек, он имеет пока еще не выпрямленную ось тела, напоминая некоторых млекопитающих, использующих только задние ноги для передвижения.

Толстая шея “дикого человека” наклонена вперед, в силу чего голова расположена не так, как у человека. Сильные затылочные мышцы удерживают голову, не давая ей склоняться вниз. Поэтому и создается впечатление, что голова у него втянута в плечи. Как можно было предполагать, по свидетельству очевидцев, положение головы по отношению к шее у "дикого человека" приблизительно такое же, как у человека, смотрящего вверх. Оба очевидца говорили, что когда "ксы-гыик" смотрит на кого-нибудь, то невольно создается впечатление, что он готов вот-вот броситься на него. В этом отношении они сравнивали его с борцом, который приготовился к состязанию.

В свое время, в связи с таким описанием положения шеи и головы я невольно спрашивал, похожа ли голова "ксы-гыик", на голову человека с ее лицом, или есть сходство с каким-либо зверем. Другими словами, интересно было выяснить, что представляет собой физиономия этого существа — лицо или морду. Подумав немного, оба очевидца говорили, что у “дикого человека” хотя и есть лицо, но оно больше похоже на морду. Да это и вполне понятно. При покатом лбе и выдающихся челюстях, конечно, будет создаваться впечатление морды, напоминающей лицо.

Такое положение шеи неизбежно приводит к тому, что и плечи окажутся сдвинутыми вперед и обнаружится сутулость, что не раз подчеркивал очевидец.

В отличие от человека, "дикий человек" не держит туловище вертикально. Оно всегда несколько наклонено вперед. Поэтому его руки не висят по швам, а свисают спереди, касаясь колен и немного согнутых ног, которые расставляются широко.

Руки этого существа, как можно было выяснить, действительно длинные. По словам очевидцев, они значительно длиннее туловища. Один из них, видевший "дикого человека" на привязи, утверждал, что при сидении "ксы-гыик" очень сгибал в локтях руки, положив ладони на землю. Насколько руки его длиннее туловища, выяснить не удалось. Но у меня не осталось никакого сомнения, что это существо выглядит действительно длинноруким. Коротконогость "дикого человека", отмечаемую всеми, видевшими его, надо считать несомненной. По утверждению очевидцев, длина его ног приблизительно равняется длине туловища или короче, т.е. в этом отношении человеческая закономерность не приложима к нему. В связи с этим необходимо упомянуть следующее. Когда в свое время я расспрашивал, выясняя эту деталь, один из очевидцев для демонстрации прибег к следующему приему. Он взял за передние ноги свою собаку и поставил ее на задние ноги.

— Вот приблизительно так выглядит "ксы-гыик", — рассмеявшись, сказал он.

После этой демонстрации мне стала понятна коротконогость “дикого человека”. В этом была черта зверя, в чем нельзя было сомневаться.

По всей вероятности, "ксы-гыик" выглядит так, как это изображено на рис. 4.

Рис. 4. Приблизительно так выглядит "дикий человек".

Относительно волосяного покрова все полученные мною сведения одинаковы. Как очевидцы, так и прочие рассказчики отмечали сходство шерсти "дикого человека" с шерстью молодого верблюжонка. При этом имелся в виду как самый характер волоса, так и его окраска. Следует отметить, что одними имелся в виду недавно родившийся верблюжонок, другие возраст его определяли в один-два месяца. Но верблюды, насколько мне пришлось видеть их, по окраске бывают довольно разнообразны. В тех краях можно было встретить очень светлых, почти палевых, издали казавшихся почти белыми. Не мало мне приходилось видеть и очень темных, рыжевато-бурых верблюдов, издали напоминавших медвежью окраску. Между этими двумя крайними вариантами имеется серия постепенных переходов. Поэтому вполне естественным был с моей стороны вопрос, какой же из этих окрасок должен быть молодой верблюжонок. Ответ всегда был один и тот же - окраска темная, как у очень темного верблюда, с небольшой примесью серого, насколько я мог понять.

Необходимо теперь же отметить, что все очевидцы имели в виду летнюю шерсть и окраску "дикого человека". Все известные мне встречи этого существа имели место в летние месяцы. А как он выглядит зимой, никто ни разу не смог сказать. И это надо иметь в виду, ибо зимой он может выглядеть совсем другим как в отношении окраски, так и длины волоса. Поэтому пока преждевременно делать какие-либо выводы, сравнивая шерстный покров "дикого человека" и "снежного человека".

Надо считать большой удачей, что очевидцы видели особей разного пола. Из сопоставления их описания можно сделать вывод, что самка меньшего роста, более изящная, не имеет больших и бросающихся в глаза клыков, которые поразили своими размерами одного из них, и, очевидно, имеет более миролюбивый и спокойный нрав. Нельзя не отметить, что одного очевидца поразили млечные железы самки. Он говорил, что они расположены очень высоко, выше, чем у человека очевидно, сравнивая с положением млечных желез у своих соплеменников, у которых грудь всегда кажется отвисшей и низко расположенной.

Из его описания можно было понять, что у "ксы-гыик" млечные железы небольшие, мало выпуклые и покрыты шерстью. Остаются голыми соски, очень похожие на человеческие, и небольшое кольцо вокруг них, покрытое грубоватой темного цвета кожей.

Других бросающихся в глаза особенностей он не смог отметить. Даже на вопрос, как выглядит тазовая область, широкие ли бедра и т.д., ничего не мог сказать. Точно так же остался без ответа вопрос, какого приблизительно возраста была эта особа — девочка или взрослая, может быть старая самка? Тогда я понял, что все это были по существу праздные вопросы. И действительно, мог ли ответить на это человек, впервые видевший подобное существо? Думается, что иначе и быть не могло.

Чем больше удавалось разузнать об этом существе, тем становилось яснее, что речь идет не о каком-то человека в обычном понимании, не о предке человека, а о своеобразном человекообразном существе. Это могла быть замечательная ветвь приматов, которая сохранилась с древнейших времен в Центральной Азии, приспособившись к жизни в условиях гор и пустынь. В этой ветви наметился путь к превращению примата в человека, развились некоторые человеческие черты, которые и являются причиной того, что видевшие это существо принимают его за своеобразного человека-зверя.

Как видно из приведенного выше, во всей организации "дикого человека" мало подлинно человеческих черт, но основные особенности выражены настолько ясно, что считать его четвероруким уже нельзя. Поэтому с особым интересом приходилось выискивать другие человеческие черты.

Прежде всего стоял вопрос, имеются ли у "ксы-гыик" хотя бы проблески речи — этой исключительной черты человека. Указания очевидцев сводились к тому, что до сих пор еще никто не наблюдал "дикого человека" в обществе себе подобных, где эта черта могла бы обнаружиться. Живший на привязи не издавал никаких звуков и даже не делал попыток с кем-либо объясниться. Это было молчаливое, замкнутое, безмолвное существо, которое иногда не то ворчало, не то мурлыкало очень тихо, занятое, очевидно, своими мыслями. Крик, который слышали, походил на резкий своеобразный визг, отдаленно напоминающий визг зайца, когда его схватывает собака или человек. Причем крик этот слышали только при поимке.

Если в этом отношении нет пока оснований предполагать что-либо человеческое, то надо было выяснить, нет ли человеческих черт в положении во время сна и отдыха. Один из очевидцев говорил, что лежит "дикий человек" весьма своеобразно. Он опирается на колени подогнутых под себя ног, на локти, несколько расставленные, и лоб. Кисти рук при этом кладет на затылок. Таким положением объясняют казахи наличие мозолистых участков на лбу, локтях и коленах, что отмечали не только очевидцы. Никто ни разу не говорил, что это существо может лежать так, как человек. Рис. 5 показывает эту своеобразную позу, которая сама по себе говорит уже много.

Рис. 5. Поза сна "дикого человека".

Как видно из всего изложенного, "дикий человек" очень своеобразен. Так ли он будет выглядеть в действительной — покажет будущее, когда удастся познакомиться с ним не по рассказам случайных очевидцев.

То, что мне удалось выяснить, свидетельствует о преобладании в нем звериных черт. И, по-видимому, это обстоятельство сказалось на употребляемых казахами словах и выражениях. У них для обозначения рода человеческого существует слово "адам". Мне ни разу не пришлось слышать, чтобы это слово употреблялось по отношению к “дикому человеку”. Следовательно, никто из казахов не допускал возможности отнесения его к настоящим людям. Знаменательно то, что, очень часто при разговорах или рассказах об этом существе употреблялось слово "ан". Оно означает — "зверь" и имеет в виду только крупных диких млекопитающих. Отсюда легко понять, кем является “дикий человек” для тамошнего населения.

Когда выяснилась возможность добыть это существо и изучить его морфологию и анатомию, то есть сделать достоянием науки и широкой огласки, передо мной стал вопрос о его научном названии. Такое предварительное научное название было необходимо по целому ряду соображений. Это существо нельзя было отнести к роду человека, не было оснований и считать его обезьяной. Поэтому мною было дано “дикому человеку” такое название, в котором зафиксированы примитивные человеческие черты и отмечена его приуроченность к Азии. У меня не было сомнения, что через год-два представится возможность дать подробное и точное описание, а также фотографии этого существа и тем самым завершить свои работы по "дикому человеку". Однако обстоятельства сложились очень неблагоприятно, и решение этой научной загадки было отложено надолго. Многие материалы за это время ее погибли, многое забыто и утрачено для науки.

“Дикий человек” — очень редкое существо, немногочисленное и скрытное. Встречи с ним случайны, и потому о нем известно очень мало. Сведения о "ксы-гыик" отрывочны, часто неопределенны и, вероятно, искажены многочисленными пересказами. Поэтому оказалось очень трудно получить надежные сведения. Очевидцы в этом отношении оказались мало полезными, и поэтому пришлось выслушивать все, что говорилось о "диком человеке", сопоставляя эти рассказы и таким путем добираться до более или менее достоверных данных.

Прежде всего следует упомянуть о том, как и где бескорыстные энтузиасты предполагали добыть для меня это существо. Нужно сказать, что лично я не располагал никакими средствами, чтобы как-то оплатить им затраты времени и труда. Поэтому всякое подозрение в каких-либо корыстных соображениях с их стороны отпадает. Они отклонили мое намерение ехать с ними, мотивируя это большими трудностями и лишениями. Попытки встретить "дикого человека" могли скоро не увенчаться успехом, и может быть, понадобилось бы длительное время (год-два), прежде чем удалось бы его добыть. Поимка его почти исключалась, так как она бывает случайной, и приходилось рассчитывать только на охоту.

Состав охотничьей группы предполагался следующий:

1) очевидец, имеющий родственников в тех местах, 2)охотник, вооруженный хорошей винтовкой, мой всегдашний спутник по поездкам, 3) один или два человека из аборигенов тех мест, где встречается ксы-гыик. В их распоряжении должны быть две верховых лошади и верблюд. Добавочных лошадей они достают на месте.

Двое (охотник и очевидец) с верблюдом покидают русские пределы в августе. Через месяц-полтора они доходят до родственников очевидца. Там в течение некоторого времени собирают сведения о встречах с "диким человеком" и отправляются туда, где его видели в последний раз. На верблюда нагружается войлок для простенькой юрты, продовольствие и вода, если придется переходить пустыню.

Выпадающий снег должен помочь им выслеживать зверя, так как по общераспространенному мнению у "дикого человека" нет определенного места обитания. В случае, если охотникам не удастся найти его в районе, населенном казахами, они предполагали продвигаться дальше на юг, в глубь Центральной Азии по направлению к Тибету. По утверждению тамошних жителей "ксы-гыик" южнее встречается чаще, так как он уходит в наиболее труднодоступные места. Кроме того, туземные жители предполагали, что на зиму он отходит к югу, где теплее и меньше выпадает снега. Таким образом, сведущие люди предполагали разыскивать "дикого человека", переходя с места на место, а не дожидаясь его где-то в определенном районе, как это можно было бы предполагать.

Отсюда легко сделать заключение, что “дикий человек”, как и подобает зверю, избегает людей, не живет долго на одном месте, странствует по обширному району и, по-видимому, при наступлении зимы отходит южнее, где условия зимовки более благоприятны. С наступлением весеннего времени он снова направляется к северу, где и бродит, задерживаясь иногда подолгу в определенных районах — труднодоступных и безлюдных.

"Дикого человека", по словам казахов, можно встретить от ледников в горах до песков и зарослей камышей в пустынях, вблизи водоемов — озер и рек. Уловить какую-либо приуроченность его к определенной обстановке нельзя. По-видимому, для него важно одно — безлюдность.

На первых порах мне казалось, что в горах и пустынях живут разные обитатели. Есть "дикие люди" жители гор и другие — жители камышей. Те и другие отделены друг от друга культурным предгорным поясом, населенным современным человеком с его хозяйством и земледелием. Однако от такого представления пришлось отказаться. Дело в том, что, как удалось выяснить, встречи в горах и пустынях имели место только летом. О зимних наблюдениях ни разу никто не рассказывал. Получалось впечатление, как будто бы зимой "дикого человека" не бывает в тех местах, или надо было предполагать, что тамошнее население зимой настолько прячется в домах, что почти не приходит в соприкосновение с окружающей природой. Но фактически это не так, и изолированности жителей не наблюдается. Поэтому, по-видимому, правильно делают некоторые рассказчики, когда предполагают отход "ксы-гыик" на зиму в глубь Центральной Азии, т.е. дальше к югу.

Не менее интересны результаты сопоставления встреч в горах и камышах. И те, и другие бывали только в летнее время, но, оказывается, в разные месяцы. В высокогорной зоне с "диким человеком" приходилось сталкиваться только в первое время после прибытия казахов на джайляу. А это обычно происходит в июне, когда в долине появляются комары и всякий гнус, вследствие чего дальнейшее пребывание там со скотом становится уже невозможным. Только в первые дни после появления на джайляу удавалось заставать там "ксы-гыик", и это объясняется тем, что после появления людей и скота "дикий человек" куда-то уходит. В долине, в камышах, весной, когда казахи откочевывают от зимовок, не видят и не слышат ничего о "ксы-гыик". Осенью же, когда прикочевывают с джайляу, иногда слышат, что кто-то видел "дикого человека" или его следы. Но и отсюда через некоторый промежуток времени он уходит, куда-то исчезая.

По всей вероятности, в данном случае имеет место следующее: “дикий человек” избегает контакта с людьми и всякий раз уходит из тех мест, где появляются кочевники. Пока они со своими стадами живут в долине, "ксы-гыик" уединяется в горах. Как только человек прикочевывает в горы, "дикий человек" спускается в камыши, где и живет, никем не тревожимый, до прихода людей. Такие передвижения в центральной Азии из долин в горы и обратно можно отметить и для многих крупных зверей. У нас в восточном Казахстане до революции наблюдалось то же самое, когда кочевое население перемещалось со своими стадами туда или сюда, но строго закономерно, удовлетворяя потребности скота в пастбищах.

По отношению к "дикому человеку" это более чем вероятно, так как это существо очень осторожно, всеядно и превыше всего ценит безлюдье. Оно легко приноравливается к новой обстановке. Однако также легко оставляет место, как только нежелательное соседство делает этот район недостаточно надежным и спокойным.

Обычно “дикого человека” встречают в одиночку. Это заставляло предполагать, что живет он и бродит отдельными особями, не образуя ни семьи, ни скоплений. Никакой склонности к сообществу у него якобы не обнаруживается, так как никто ни разу не видел "диких людей" группой. Но, по нашему мнению, такое заключение слишком преждевременно. Нам вообще почти ничего неизвестно о жизни этого существа, и делать подобные выводы только на основании случайных встреч с отдельными особями было бы неправильно. В этом отношении изучение следов могло бы кое-что дать. Однако в горах лишь снеговой покров мог бы сохранить отпечатки. При отсутствии снега следы почти незаметны вследствие густого растительного покрова и грубого почвенного материала. На камнях и осыпях вообще невозможно обнаружить следы, а сырые и голые участки встречаются только возле ручьев и речек, где песчаные или глинистые поверхности часто бывают усеяны довольно крупной галькой, на которой следов не видно. Поэтому о следах в горах мне не приходилось слышать, так как, по-видимому, никто их там не видел.

Другое дело — пески и пустыни около озер и речек с редкой и тощей растительностью. Наблюдения в этих районах дали кое-какие сведения. Во-первых, мне не раз приходилось слышать упоминания об отдельных следах как на солонцах, так и на сыром песке или глине около мочажин. На берегу какой-то речки возле самого обреза воды однажды видели два следа. Один был заметно меньше, поэтому говорили о паре, состоящей из самца и самки. Следы на большом протяжении шли вместе и скрывались затем в камышах.

В другом случае также около густых камышей на песчаном берегу видели три разных следа. Предполагалось, что следы оставила семья, так как самый маленький след был меньше четверти и всюду сопровождал след средний по размерам, который принадлежал, по-видимому, самке.

Таким образом, немногие данные по следам определенно говорят о паре и семье. Но были ли это временные или постоянные пары — сказать невозможно только на основании наблюдения следов. Однако кое-какие другие наблюдения позволяют склоняться к мнению, что такие пары более или менее длительное время остаются постоянными. Поэтому надо полагать, что холостые особи бродят разрозненно, но взрослые образуют пары, при чем самец и самка принимают участие в охране и выкармливании потомства.

Мне почти не приходилось слышать рассказов о встрече с "диким человеком" днем. Подавляющее большинство встреч имело место в сумерках или в ночное время. По-видимому, как и всякий зверь, "ксы-гыик" днем отдыхает, лежит где-то, а на ночь отправляется на промысел, когда охота более добычлива. Но это не значит, что весь день он проводит во сне. Он бодрствует главным образом ночью и этим сходен с подавляющим большинством зверей.

Поскольку это существо ведет бродячий образ жизни, никто не видел и не упоминал о его жилище. Но логова попадались как в горах, так и в камышах. 0 них удалось узнать следующее. В горах неглубокие пещеры используются для устройства логова. Логова обнаруживали под нависшими камнями, в углублениях под густыми кустами, в нишах глинистых обрывов. Всегда в логовах обнаруживали какую-то выстилку, состоящую из крупных стеблей и травы. В камышах, как говорили казахи, временные жилища "дикий человек" устраивает в ямах или промоинах, прикрытых сверху камышом, или под завалами старых камышей. Здесь подстилкой служил камыш.

Подчеркивалось, что обнаружить логово не так трудно. Дело в том, что кругом такого места чувствуется очень неприятный запах. Причиной этого смрада являются экскременты. Как отмечали казахи, "дикий человек" не отличается чистоплотностью и оправляет свои надобности, как только возникает в этом необходимость. Поэтому любое его пристанище загаживается все больше и больше. В конце концов, по-видимому, ему самому становится неприятно, и он оставляет это логово. Поэтому говорили, что по запаху легко не только но отыскать логово, но и приблизительно определить, кого оно сделано или когда оставлено.

Между прочим, около таких логовищ удавалось видеть следы разных размеров, почему предполагали, что там жила семья. В других случаях были одинаковые следы, что заставляло предполагать одиночек.

Сами экскременты свидетельствовали и о характере питания. Некоторые указывали на преобладание растительной пищи, когда фекалии были жидкими и содержали растительные остатки. В других замечались ягоды, остатки насекомых, шерсть и перья. Все это упоминалось мимоходом, но главное внимание обращалось на то, что экскременты очень напоминали человеческие, и этим подчеркивалась рассказчиками близость "дикого человека" к настоящему человеку. Очевидно, дикому человеку" приходится недолго пользоваться своим логовом. Загадить его не так трудно, и на это не потребуется много времени. С другой стороны, при подножном питании приходится все больше увеличивать радиус жировок, и в силу этого рано или поздно потребуется устраивать новое логово, когда район охоты переносится в другое место.

Как можно было понять из рассказов казахов, помимо растительной пищи (корней, стеблей, ягод) значительную долю в питании занимают животные. "Ксы-гыик" ест некоторых беспозвоночных, уничтожает яйца птиц, не пренебрегает амфибиями и рептилиями, но, пожалуй, значительную часть рациона составляют грызуны, которых как в горах, так в песках и пустынях вполне достаточно, чтобы ему прокормиться. Дважды мне пришлось слышать, что птиц и зверьков он потрошит перед едой, выбрасывая внутренности. И об этом рассказывали как об удивительном явлении, свидетельствующем об его сообразительности и сходстве с человеком.

Один из таких рассказов относится к району Манаса.

Пастух, прогонявший лошадей на водопой, заметил у одиночного дерева джигды близ берега валяющиеся внутренности двух птенцов горлиц. Родители их сидели около гнезда на этом дереве и слетели при приближении всадника. Внутренности были совсем свежие, а на песчаной почве у дерева виднелись следы, напоминающие человечьи. Следы шли по прибрежным зарослям и уходили в густые камыши, как это удалось установить табунщику. По его мнению, это было дело рук "ксы-гыик", который на рассвете прошел здесь.

Другой рассказ был приурочен к какому-то колодцу в песках. Там, по-видимому, оказалась пойманной “диким человеком” песчанка. Довольно свежие внутренности были найдены на следах возле нор.

К сожалению, приходится ограничиваться общими указаниями, так как основные материалы, где были записаны все даты и подробные сведения, погибли в 20-х годах.

В заключение позволю себе остановиться несколько на иных вопросах. В приложении к книге Р.Иззарда имеется статья В.Чернецкого, где делается попытка реконструировать "снежного человека". Хотя вопрос о близости, а может быть и тождестве "снежного человека" и "дикого человека" не может быть решен до тех пор, пока не будем иметь их в руках, все же не исключена возможность, что это одно и то же. Как относительно того, так и другого, сведения более или менее сходны. И там, и тут речь идет то об очень крупном существе (более 2 м), то о существе среднего или ниже человеческого роста. Указания на волосяной покров также противоречивы как там, так и здесь: то упоминается о длинной грубой шерсти разных оттенков, от серого до рыже-бурого, то говорится о мягком и коротком волосе. Весьма вероятно, что все это зависит не только от индивидуальных впечатлений и запоминаний очевидцев, но и от того, в какое время года наблюдалось это существо. Смена летнего и зимнего наряда — одно из удивительных и рациональных явлений, — не может не иметь места у такого зверя, как “дикий человек” раз этот процесс еще целиком не исчез и у современного человека.

В свое время мною было обращено внимание на смену наряда ("Географическое изменение окраски", Изв. Томского Ун-та, 1926 г.), и, например, у домашних животных летнее и зимнее одеяние нередко совершенно меняет облик животного по цвету, не говоря о длине и характере шерсти. Так, белая летом лошадь зимой оказывалась серой, буроватая летом — темно-гнедой зимой и т.д. Для рогатого скота и других домашних животных наблюдается то же самое.

А если взять диких животных, то наряд летний и зимний всегда очень несходны (заяц, косуля, олень, сайга, сурок и т.д.). У нас нет никаких оснований предполагать, что у "дикого человека" нет такой смены и изменения волосяного покрова. Поэтому придавать большое значение разногласиям в этом отношении пока не следует.

В реконструкции В.Чернецкого вызывает сомнение и недоумение не эта сторона, не шерстный покров, а сам облик и характер строения. По существу, в этой реконструкции перед нами настоящий человек, одетый в костюм шерстью наружу, и в такой же высокой шапке. Человек — богатырского сложения, с широкой и высокой грудью. В этой реконструкции нет тех признаков, которые подчеркиваются всюду: покатый лоб, сутулость, длинные руки, согнутые в коленях и широко расставленные короткие ноги.

Вызывает не меньшее недоумение и непонятно предполагаемое В.Чернецким строение черепа "снежного человека". И здесь он исходит из нормального человеческого строения затылочной части головы и ее положения по отношению к телу и позвоночнику. А ведь этого-то как у "снежного", так и у "дикого" человека нет.

Исходя из такого предположения и скальпа "снежного человека", автор вынужден изобразить высокий сагиттальный гребень, проходящий по лобной, парной теменной и затылочной костям, к которым должны якобы прикрепляться жевательные мышцы, и объясняет это массивной нижней челюстью. Все это едва ли правильно с точки зрения сравнительной анатомии и физиологии. Но останавливаться на этом не будем. Скальп, который послужил отправной точкой для В.Чернецкого, если и принадлежал “снежному человеку”, то был снят с такой головы, которая больше напоминает голову гориллы. И снят он, надо полагать, не только с черепа, но и с верхней части шеи.

Трудно по фотографии, не видя самого скальпа и покрывающего его волоса, делать какие либо заключения, но у меня сразу же возникло подозрение, не снят ли он зимой с переднего горба тибетского верблюда. Задний горб не даст гру6ого волосяного гребня и такого расчеса, который виден на фотографии. Ведь монастыри в Непал пришли из Тибета, где верблюд есть, а какой он был 200-300 лет тому назад, сказать трудно.

Во всяком случае, череп "дикого человека", на основании многих расспросов, представляется мне таким, как это изображено на рис. 6.

Рис. 6. Предполагаемый вид черепа "дикого человека".

Изображая зубы, невольно исходишь из зубной системы человека, поскольку это существо называется человеком. Кстати, следует упомянуть, что, по словам очевидцев, резцы и клыки дикого были якобы почти в два раза больше человеческих. Однако следует принять во внимание, что зубы человека бывают и мелкие и крупные. Если зубы "ксы-гыик" в два раза крупнее мелких, то это одно, но если они настолько же больше крупных, то это совсем другое и заслуживает пристального внимания. Какого же размера должны быть коренные зубы!

В.Хахлов.

Москва, 20 августа I959 г

 

 

ПРИЛОЖЕНИЯ

а) Заявление В.А.Хахлова в Российскую Академию наук

К вопросу о “диком человеке”.

Сам по себе этот вопрос не нов: мы уже встречаем указания об этих людях у некоторых путешественников по Центральной Азии, но лишь указания на рассказы туземцев; описания же подобных существ не приводилось. Между тем, решение этого вопроса в ту или другую сторону очень важно для науки. Будет ли то одичавший один из наших собратьев, или же отдельная примитивная ветвь человеческого рода, но в представлении киргиз и в их рассказах он более всего напоминает существо, известное как "допотопный человек". Та же волосатая внешность, та же бескультурность и неумение пользоваться никакими орудиями и оружием, кроме своих рук и зубов, и полное подобие животным. Недаром киргизы называют его “ан ксы-гыик”, что значит по-русски - животное (или зверь) дикий человек.

В настоящее время, когда весь собранный мною материал еще не проверен и не обработан окончательно, я ограничусь приведением рассказов очевидцев, и более подробное изложение того же вопроса отложу до другого раза, когда будет окончательно установлено существование этих существ.

"Двенадцать человек нас пасло лошадей. Каждый по очереди варил обед и ужин. И в ту ночь мне пришлось разложить костер. Недалеко от нашей стоянки находился камыш. Луна поднялась высоко. Я кончил поджаривать просо и, расположившись недалеко от костра, задремал. Очнувшись от какого-то шума, я заметил у костра голого человека, который грел руки. Принявши его за вора, я закричал своих товарищей. Что было дальше, не помню".

Таков, приблизительно, рассказ одного из очевидцев. Его товарищ, прибежавший вместе с другими, рассказывает следующее:

"Мы услышали дикий голос оставшегося у провизии и решили, что на него напал тигр. Прибежавши к нему, мы не могли понять, в чем дело, т.к. он был совсем обезумевшим и мог только сказать, указывая на камыши, что там человек. 3атем он упал в обморок. Мы окружили эти камыши, растянули веревку и начали загонять. В моих руках был один конец. Скоро я почувствовал, как кто-то с большой силой дернул веревку; я почти упал с лошади, но подоспевшие киргизы набросили ему на шею веревку и вытащили из камышей. Перед нами был голый человек, среднего роста, обросший волосами. Связавши ему руки назад, мы начали бить его нагайками, стараясь добиться, кто он, т.к. на наши вопросы не было никакого ответа. Но и после этого истязания мы ничего не узнали: он только кричал как заяц, а не человек. И только на утро пришедший старик сказал нам, что это дикий человек и говорить он не может.

"Он был среднего роста, крепкого сложения и весь покрыт шерстью, как молодой верблюжонок. Ни усов, ни бород нет. Единственно голые места с твердой кожей — это верхняя часть лба, часть груди у шеи, локти и колени, потому что спит он как, верблюд. Ноги почти две четверти длиной и в четверть шириной. В остальном не отличается от человека".

Говоря о ногах, мой собеседник имел в виду ступни.

Ими был пойман самец. К сожалению, к настоящему моменту мне не удалось опросить еще многих очевидцев. Некоторые видели самок. Все они отмечают, как характерную особенность, их привычку держать при ходьбе руки: они складывают их на груди, прижимая кулаки к грудине. Этих рассказов, записанных со слов очевидцев, вполне достаточно, думается мне, чтобы не считать уже подобные рассказы мифологическими или просто измышленными; и самый факт существования такого “Primihomo asiaticus”, как можно было бы назвать этого человека, не подвергать сомнению.

г.Зайсан, 1 июня 1914 г.

Окончательно убедиться в существовании этих существ можно будет только в том случае, если они предстанут перед нами. И это сделать не так трудно. В настоящее время и имею несколько человек, изъявивших полную готовность привезти мне это существо живое или мертвое. Расходы я принимаю на себя. Но я очень просил бы Академию снабдить меня необходимыми бумагами, чтобы на случай оградить меня или же посланных киргиз от преследования китайских и русских властей. Посылаемые люди сделают все, чтобы самыми потаенными тропинками пробраться туда и обратно, но наш долг оградить их в трудную минуту. Очень просил бы о присылке этих бумаг до I-го августа, т.к. всякое промедление может отсрочить поездку на год.

В.Хахлов

Адрес: Зайсан (Семипалатинская обл.) — Хахлову В.А.

Архив А.Н.СССР (Ленинград) Фонд 2, опись 1-1914,

№ 24, л. 107-116

ПРИМЕЧАНИЕ: На полях стр.1 резолюция карандашом:

"Академику В.В.Радлову с просьбой вернуть и не отказать сообщить, что ответить. А.Л.Руднев". (Руднев — монголовед, возможно, исполнявший в тот момент обязанности секретаря отделения). Эта резолюция перечеркнута красным карандашом. Письмо В.А.Хахлова помещено в дело: “О записках, не имеющих научного значения”. На письме пометка "ИФ", т.е. "Историко-филологическое отделение".

Письмо поступило 17 июня 1914 г. (вход. № 1628 канцелярии А.Н.), а по протоколам Историко-филологического отд. видно, что оно не заседало с конца мая до начала сентября, вследствие чего, очевидно, письмо В.А.Хахлова и не обсуждалось.

б) Письмо В.А.Хахлова профессору П.П.Сушкину.

г.Зайсан, 18 ХII 14 г. (18 декабря 1914 г.)

Многоуважаемый Петр Петрович, на Ваше письмо от 24. XI отвечаю тотчас же.

Я был бы бесконечно рад и благодарен, если бы Отдел (Западно-Сибирский Отдел Русского Географического Общества. – Ред.) поступил так, как это думаем мы, но, к сожалению, поступок их был из ряда вон выходящий и при этом скверный. Действительно, после разговора с ними лично, я все-таки получи бумажку, но время было потеряно. Они дали мне удостоверение, что я еду в Китай с научной целью, и губернатор распорядился по уезду, но в то же время сообщил, что мне необходимо запастись бумагами из Русской Миссии в Пекине или от Китайского Посланника в Петрограде со штемпелями китайских властей. Пока бумаги ходят туда и обратно, время, очевидно, уже пройдет, т.к. наиболее благоприятное время – октябрь-март.

В киргизских рассказах трудно уловить правду, но что заслуживает внимания, так это их единодушное указание на место нахождения. Большинство из них слышало, но есть и такие, которые видели следы и даже ловили. Но последних всего один-два. Рассказы слышавших приурочены к Ирень-Кабырге у Манаса, что указывает скорее направление, откуда идут сведения, но не на самое место нахождении дикого человека. Это предположение оправдывается рассказами киргиз, слышавших от непосредственно видевших, или рассказами самих очевидцев. По их рассказам видно, что живет он вместе с дикими лошадьми, верблюдами и тиграми (обозначение скорее области!), а рассказы двух очевидцев приурочены к берегам озера или Аир-нор либо Таз-нор, точно к урочищу Торгоут-уткуль.

Не позволяет считать эти рассказы и самого дикого человека легендарным, помимо всего уже сказанного, еще и следующее. Мне приходилось видеть много киргиз, видевших следы этого существа, но на вопрос, видели ли его самого, они отвечали отрицательно. Несомненно же легендарное подобное существо, жившее “где-то там же (их слова!) раньше”, фигурирует в их рассказах под именем джез-тырнак, что правильнее будет перевести как металлические когти. Сколько мне ни приходилось слышать рассказов, при этом часто абсурдных, во всех их все передавалось как слышанное; и ни один не говорил, чтобы видел след или его самого. Безусловно, это обстоятельство заслуживает внимания.

Рассказы, относящиеся к Кобдинскому району, я слышал и здесь, но из них есть один, который надо бы получше разобрать. На Алтае живет один поселенец, который в бытность свою солдатом ходил с охотничьей командой на охоты. Где это было, я в точности не знаю, т.к. слышал рассказ из вторых рук, но будто бы где-то или в окр. Зайсана или Кобдо. В одну из таких охот им во главе с офицером удалось поймать женщину (по описанию, близко подходящему (подходящую? -.Ред.) к описанию киргиз) в непроходимых камышах. Офицер даже сфотографировал ее, а затем отпустил. К сожалению, я лично не видел самого очевидца, но в течение нынешней зимы попытаюсь расспросить. Очень занятно.

Как видите, вопрос получает другую постановку, и в его основу кладутся факты, если только возможно верить хотя бы 1\1000 слышанного.

Но для выяснения этого крайне важного и интересного вопроса, помимо так сказать "экспедиционных" трудностей, возникает вопрос юридического свойства. Быть или не быть на скамье подсудимых и не занести ли в список своих дел еще и дело уголовного характера? Ведь как не раскидывайте умом, а без убийства не обойдется. Скрыть же его едва ли удастся. И у меня созревает предположение послать охотников в точности разузнать все необходимое; сделать гипсовые отпечатки следов, а если представится возможность, то и ухлопать его, привезти сюда обрывки покровов и скелета, а остальное зарыть там, чтобы затем уже привезти как найденный скелет, если даже это и окажется одичавшим современным человеком. Но для такой рекогносцировочной поездки время ушло, и приходится готовиться для будущего года. Лето же очень неудобно и крайне опасно. (л.48-50)

……………………………

P.S. Если бы удалось продать за I5000 р. (зоологическую коллекцию, собранную В.А.Хахловым под Томском и Зайсаном. - Ред.), вопрос о диком человеке и многие другие начали бы разрабатываться мною совсем иначе. Хотя расставаться с результатами 10-летней работы и тяжело, но впоследствии эта жертва была бы хорошо окуплена... (л.56)

В.Хахлов

Источник:

Архив А.Н.СССР (Ленинград). Фонд 3I9 (Фонд Сушкин П.П.) опись 2, № 206, листы 48-56.

ПРИМЕЧАНИЕ: 21 письмо В.А.Хахлова к П.П.Сушкину, 1907 – 1914, (Томск, Зайсан, Москва). Из текста писем видно, что часть переписки не сохранилась. Так, не достает упоминаемого позже (с извинениями) письма от конца 1907 или начала I908 г., где Хахлов критиковал за что-то некоторые выражения в письме П.П.Сушкина и косвенно критиковал М.А.Мензбира.

В сохранившихся письмах вопросу о “диком человеке” посвящена лишь приведенная часть одного письма.