ТЕРНИИ ТЕРМИНОЛОГИИ
«Снежный человек» попал в поле зрения советской Академии наук в конце пятидесятых годов прошлого века благодаря хрущевской оттепели, которая стала возможна после смерти Сталина, одного из трех великих тиранов 20-го века (два других Гитлер и Мао Цзэдун). «Железный занавес» немного приоткрылся, в газетах и журналах появились сообщения о зарубежных экспедициях в Непале по поиску йети, которого по-английски, при сомнительном переводе слова Metoh-kangmi, назвали “abominable snowman” («отвратительный снежный человек»). В других языках, включая русский, «отвратительный» отбросили, и остался просто «снежный человек», Schneemensch, l’homme des neiges, etc.
В редакции газет и журналов стали поступать письма от читателей, утверждавших, что и в Советском Союзе обитают «снежные люди», есть очевидцы; письма поступали и от военных, видевших убитых или плененных существ такого рода; гидролог А.Г.Пронин утверждал, что видел «снежного человека» на Памире. Зоолог, профессор В.А. Хахлов, сообшил об информации о таких существах в Средней Азии, которую он собирал в начале 20-го века. В результате Президиум Академии Наук СССР создал Комиссию по изучению вопроса о «снежном человеке», во главе с геологом, чл.-корр. АН СССР С.В. Обручевым и его заместителем, историком и философом, профессором Б.Ф. Поршневым. Комиссия приступила к сбору современного и исторического материала по теме и публикации его в сборниках, озаглавленных «Информационные материалы комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке».
И на Западе и в нашей стране остро стоял вопрос о биологической реальности, стоящей за нелепым названием «снежный человек». Вот что писал по этому поводу Б.Ф. Поршнев в 1959 году: «Итак, хотя загадка «снежного человека» еще окончательно не решена, гипотеза о его реальном существовании имеет под собой серьезное научное основание. Зоологи уже спорят о латинском наименовании или, как они в шутку говорят, «имени и отчестве», которое будет дано этому новому виду. До сих пор было внесено три предложения. В ХVIII веке Карл Линней назвал этот вид Homo nocturnus, то есть «человек ночной» (в дальнейшем, в своей монографии 1963 года, Поршнев исправит это название на Homo troglodytes. – Д.Б.). В 1913-1914 годах В.А.Хахлов в своем заявлении в Российскую Академию наук предложил наименование Primihomo asiaticus, то есть «первочеловек азиатский». В 1955-1958 годах бельгийский зоолог Бернар Эвельманс, опираясь почти исключительно на данные по южным Гималаям и не зная о первых двух предложениях, произвел новое «крещение», предложив имя Dinantropoides nivalis, то есть «ужасный антропоид (человекообразная обезьяна – Б.П.) снежный»(«Современный Восток», No. 9, 1959, с.55).
Обратим внимание на огромную таксономическую разницу в этих «крещениях» нового вида между двумя первыми названиями, с одной стороны, и третьим, с другой. У Линнея и Хахлова это homo, т. е. человек (род Homo), а у Эвельманса антропоид, т.е. обезьяна, на что считал нужным обратить внимание Б.Ф.Поршнев. Действительно, «Антропоиды, то же, что человекообразные обезьяны» («Советский энциклопедический словарь», 1973). В чем никто никогда не сомневался, ни тогда, ни теперь, так это в том, что «снежные люди» ― приматы. В то время, и задолго до этого, отряд приматов включал семейство Pongidae (понгиды, т.е. человекообразные обезьяны, они же антропоиды) и семейство Hominidae (гоминиды, «люди»). Ставлю слово люди в кавычки, потому что термин Hominidae обозначал и обозначает не только современных людей вида sapiens, но и ископаемые формы, чья полная человечность оставалась и остается под вопросом или признается еще не достигнутой. Цитирую тот же энциклопедический словарь: «Гоминиды (от лат. homo – человек), семейство отряда приматов. Включает человека современного типа (Homo sapiens) и ископаемых людей: питекантропов, неандертальцев и, вероятно, некоторых ископаемых высших приматов типа австралопитеков».
Такое определение противоречило взглядам и убеждению Б.Ф. Поршнева, но об этом скажу в дальнейшем. Сейчас надо отметить критерий, давший основание для выделения семейства Гоминиды. «Прямохождение было самой ранней и решающей чертой специализации гоминидной ветви эволюции, обусловившей возникновение и всех ее прочих позднее приобретенных особенностей, включая крупный мозг и своеобразное строение черепа. (…) Поэтому таксономическую границу между гоминидами и негоминидами следует проводить именно между высшими приматами с прямохождением и без него» (М.И.Урысон, Некоторые теоретические проблемы современного учения об антропогенезе, «Вопросы Антропологии», выпуск 19, 1965, с.35, 37).
Надо учитывать, что классификации, систематики, группирования предметов, организмов и явлений можно производить по самым разным признакам, и все они могут быть законными и научными. Так, если мы классифицируем животных по признаку теплокровности, то птицы и млекопитающие оказываются в одной группе. Если классифицируем по уму (степени развития функций мозга) то рядом окажутся слоны, дельфины, шимпанзе, попугаи, вороны… Линней использовал в классификации морфологический критерий, а Дарвин наполнил систематику Линнея эволюционным и генеалогическим смыслом. При этом могут возникать противоречия и ошибки: при конвергенции очень сходные по форме животные и растения могут быть далекими филогенетически (например, волк обыкновенный и волк сумчатый).
Как бы то ни было, все без исключения приматы, поиском и изучением которых заняты гоминологи, -- приматы двуногие и прямоходящие, следовательно, они – гоминиды (по последней классификации они же и гоминины). Чрезвычайная важность и уникальность гоминидов в том, что именно от них непосредственно произошло человечество, а не от обезьян. Двуногие были и среди динозавров, двуноги птицы и тушканчики, но человек произошел только от двуногих приматов, и ясно почему. У всех предыдущих двуногих не было достаточно крупного мозга, как не было и передних конечностей, способных цепко хвататься за ветки. Благодаря крупному мозгу и цепким конечностям, т.е. рукам, ставшим свободными с освоением прямохождения, наши предки-приматы смогли хватать дубины и камни и орудовать ими, а позднее и прочими инструментами. Эволюционисты назвали этот творческий «прием» эволюции преадаптацией.
Почему же тогда в названии основополагающего в нашей науке труда Б.Ф. Поршнева фигурирует термин «гоминоиды», а не «гоминиды» (см.«Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах», 1963)? Ответ требует обстоятельного объяснения.
В 1959 году, в разгар «снежно-человеческой» кампании в СССР, в Москве были изданы в переводе две книги английских авторов: Чарлз Стонор, «Шерпы и снежный человек» и Ралф Иззард, «По следам снежного человека». В книге Иззарда напечатано Приложение «О природе снежного человека», автор которого, английский антрополог Владимир Чернецкий, обозначает йети, гималайского «снежного человека», такими словами как «двуногий антропоид» и «загадочный гималайский антропоид». Как отмечено выше, двуногие приматы должны именоваться гоминидами, а не антропоидами. Почему же Чернецкий этого не сделал? А потому, что Hominidae означает «люди», но назвать йети человеком никто не решался. Уже тогда говорили: «снежный человек» ― и не снежный, и не человек».
Название «антропоид», широко используемое на Западе, получило поддержку С.В.Обручева, председателя Комиссии по изучению вопроса о «снежном человеке», но Б.Ф.Поршнев был в этом вопросе с председателем комиссии не согласен. Не были согласны и близкие ему ученые. Так, главный хранитель Дарвинского музея, П.П.Смолин, считал, что «снежные люди» реликты австралопитеков; зоолог А.А.Машковцев относил их к питекантропам (Homo erectus в нынешней систематике); такого же мнения придерживался В.А. Хахлов. И самую неожиданную гипотезу отстаивал Б.Ф. Поршнев, считавший «снежных людей» потомками неандертальцев.
Почему же тогда он не использовал термин «гоминиды» в своей монографии? А потому, и это еще удивительней, что он не считал неандертальцев людьми. Для него, как философа, происхождение человека и человечества было не менее важным вопросом, чем, скажем, происхождение жизни на нашей планете. В те годы не раз ставилась и обсуждалась на симпозиумах «Проблема грани между животным и человеком». В плане антропогенеза было предложено понятие «мозгового рубикона» ― наименьшей величины объема мозга (800 куб. см), обеспечивающей абстрактное мышление, с чего можно считать начинается человек, т.е. род Homo. Критерий довольно умозрительный (даже у современных индивидуумов значительные различия в размерах головного мозга), и Поршнев этот критерий не принимал. Он настаивал на другом признаке грани между животным и человеком – наличие речи, наличие языка, или того, что И. Павлов назвал второй сигнальной системой. Это, можно сказать, «лингвистический, или вербальный рубикон» между миром зверей и людей.
У Поршнева этого термина нет, но слово «рубикон» в этом смысле употреблял в 19-м веке ярый критик Дарвина, биолог Майварт (St. George Mivart), в сочинении «Происхождение человеческого разума» (The Origin of Human Reason, 1889). Он утверждал, что неживая материя не может сама собой превратиться в живую, ощущения и чувства не могут возникнуть сами собой, и само собой из них не может возникнуть мышление. У животного нет интеллекта, у человека он есть, и признаком и орудием интеллекта является язык. Поэтому «language is the “rubicon of mind”». Причиной всех этих качественных изменений и преобразований не может быть природа и эволюция, а только Творец.
Вряд ли, кто станет возражать, что без языка, без речи не могло бы быть человека и человечества. Вопрос в том, как и когда они возникли. Философ Б.Ф. Поршнев, наверное, был единственным ученым-материалистом, утверждавшим, что речь возникла только у человека современного типа, Homo sapiens, и, значит, только он преодолел «вербальный рубикон». Очень кратко и афористично мысль философа можно выразить и так: человек заговорил не потому, что стал человеком, а потому стал человеком, что заговорил. «В начале было слово». Таков эпиграф в главном труде Б.Ф.Поршнева, «О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии», 2007.
А раз так, то все двуногие приматы, предшествующие Homo sapiens, включая неандертальцев, были не людьми, а … животными!!! Этого железно требует логика поршневской гипотезы. Если нет человека без языка, а он возник вместе с Homo sapiens, то значит все приматы до Homo sapiens — не люди, а non-human primates, нечеловеческие приматы, нечеловеки.
Тогда как быть с семейством Гоминиды (Hominidae), которое означает «люди»? И Поршнев решительно и кардинально меняет всю систематику гоминидов. В этом семействе он оставляет только единственный вид – Homo sapiens, а всех гоминидов, от австралопитеков до неандертальцев, памятуя о Homo troglodytes Карла Линнея, переименовывает в семейство Troglodytidae (Троглодитиды). Это подготовительный и переходный этап эволюции от обезьян, от мира животных, к миру людей, переход от биологии к социологии, от дарвинской эволюции к человеческой истории, к самому ее началу. Только в самом этом начале, а не ранее, и появился человек. Краткое изложение своей систематики он опубликовал в статье «Троглодитиды и гоминиды в систематике и эволюции высших приматов» (Доклады АН СССР, т. 188, No.1, 1969). А роль в этих преобразованиях речи, роль языка, второй сигнальной системы по Павлову, он объясняет и закрепляет в статье «Вторая сигнальная система как диагностический рубеж между семействами троглодитид и гоминид» (Доклады АН СССР, т. 198, No. 1, 1971). Последние термины он склонял по ошибочному образцу, принятому в антропологической литературе.
Итак, считая «снежных людей» современными «неандертальцами» и не считая неандертальцев людьми, Поршнев не мог, следуя своей систематике, называть «снежных людей» гоминидами. Он и его коллеги по данной теме не могли использовать и термин «антропоид», как его использовали на Западе. Неандертальцы, питекантропы (синантропы), австралопитеки – не антропоиды, не обезьяны. И вот Петр Петрович Смолин находит выход из затруднения: пусть «снежный человек» носит название «гоминоид», что значит в переводе с латыни «человекоподобный», «человекоподобное существо», и не просто «гоминоид», а «реликтовый гоминоид», т.е. пережиточное, сохранившееся до наших дней человекоподобное существо.
Таково происхождение в гоминологии термина «реликтовый гоминоид». Он родом из этимологии, а не из систематики. Вы скажете, что «антропоид», в переводе с греческого, тоже значит «человекоподобный». Да, это так, но словом «антропоид» очень долго обозначали человекообразных обезьян, и все привыкли к такому его значению, а слово «гоминоид» в этом значении не использовалось. В этом хитрое различие между греческим и латинским вариантами.
Короче, Б.Ф.Поршнев принял термин, предложенный П.П.Смолиным, и применил его в монографии «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах», заложив основу нового научного направления. Употреблял он и термин палеоантроп, которым советские антропологи обозначали неандертальцев. Питекантропов (современный нелепый термин Homo erectus, как если бы Homo мог быть не erectus) в советской антропологии называли архантропами. И хотя палеоантроп и архантроп этимологически одинаково «древний человек», Поршнев, в отличие от всех антропологов, людьми этих гоминидов не считал. Но не меньше, а пожалуй даже больше, он отрицал, что «снежный человек» обезьяна. Об этом очень выразительно сказано в его «Борьбе за троглодитов»:
«Однажды я сказал С.В.Обручеву: «Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что это обезьяна». Он ответил: «Я бы не стал заниматься снежным человеком, если бы думал, что это неандерталец, ― это неведомая двуногая обезьяна». По преданию, если две грозовые тучи сходятся – грянет гром, засверкают молнии, хлынет ливень. Две совершенно разные и противоположные традиции воплотились в нас двоих и встретились в общем деле. Разрушительная гроза была неизбежна. На авансцене разыгрался фарс, но в глубине сцены – трагедия. Побежденным надо считать того, кто сам предложил ликвидировать и распустить свою собственную комиссию» (Б.Ф.Поршнев, «Борьба за троглодитов», журнал «Простор», Алма-Ата, 1968, No.5, с. 83).
Распущенной оказалась возглавляемая С.В.Обручевым комиссия Академии наук СССР по изучению вопроса о «снежном человеке». Формальным поводом для этого послужил отрицательный результат Памирской поисковой экспедиции, снаряженной и щедро оплаченной Академией. На Памир ее отправили потому, что Памир ближе к Гималаям, где возможно обитает йети. Это отдельная история, уводящая далеко в сторону, если рассказывать о ней обстоятельно. Подробный критический отчет об этой экспедиции написала Ж.И. Кофман, принявшая участие в ней в качестве врача. Скажу лишь, что поисковиков, в задачу которых входило обнаружение «снежного человека», сопровождали пограничники. Результат был нулевой.
Другая группа, предпринявшая опрос местных жителей, получила сообщения очевидцев и фольклорный материал. Сейчас совершенно ясно, что и при идеальной организации экспедиции (а она была, по свидетельству Ж.И. Кофман, из рук вон плохой и совершенно не нацеленной на поиски «снежного человека), результат был бы точно таким же. Формула «Пришел, увидел, победил» в гоминологии не работает, особенно в горах и, тем более, для поисковиков, не имеющим представления о том, кого и зачем они ищут.
С роспуском комиссии многочисленные оппоненты Поршнева перешли в котрнаступление, закончившееся объявлением псевдонаукой всего, что связано со «снежным человеком». До этого, как известно, «высокое» звание псевдонауки заслужили в Советском Союзе генетика и кибернетика. Так закончилась первая и пока единственная в истории попытка государства решить нашу проблему. Вопросом остается, где и когда будет предпринята следующая. Но то, что проблему придется решать на государственном уровне, у меня нет никакого сомнения. Это ввиду ее чрезвычайной важности и трудности. Добавлю еще, что академическое табу на «снежного человека» совпало с окончанием хрущевской оттепели, с возвращением холодов и морозов в политике государства, и это не было случайным.
Однажды, незадолго до его кончины, Борис Федорович высказал мне опасение, что с его уходом из жизни наше исследование прекратится. Это потому, что в стране уже не останется достаточно авторитетного ученого, чтобы отстаивать академически запретное дело. Я горячо заверил его, что мы, молодые его сторонники, сделаем все, что в наших силах, чтобы этого не случилось. Приятно сознавать, что слова те не остались просто риторикой. Благодаря П.П.Смолину и дирекции Дарвинского музея, центром сбора информации по нашей теме, ее обсуждения и анализа, включая отчеты поисковых экспедиций, стал постоянный (ежемесячный) семинар по проблеме реликтовых гоминоидов, открытый и руководимый Петром Петровичем Смолиным. Был продолжен выпуск, правда лишь в машинописном виде, «Информационных материалов». Это рабочий материал для сотрудников будущего Института гоминологии им. Б.Ф.Поршнева. Семинар был и остается открытым для всех, желающих принять участие в его заседаниях, вся его деятельность, включая экспедиции по стране, велась на личные средства многочисленных энтузиастов. Смолинскому семинару, под эгидой Дарвинского музея, исполнился 51 год, и называется он сейчас Смолинский семинар по вопросам гоминологии (заседания, как всегда, в третий четверг месяца, в 19 часов, в здании музея).
Но вернемся к проблеме терминологии. Термин для объекта наших исследований был создан: реликтовый гоминоид. Оставалось найти подходящее наименование для самого исследования и для исследователей. Необходимость этого я почувствовал особенно сильно, когда Игорь Бурцев, я и Александра Бурцева приступили вплотную к тщательному изучению фильма Паттерсона-Гимлина, запечатлевшего предполагаемую особь бигфута-сасквача. На Западе ученые объявили фильм подделкой, мы же пришли к выводу, что он подлинный. Лишь двадцать лет спустя, американский антрополог, д-р Гровер Кранц, убедился, как и мы, в том, что в фильме снят реальный бигфут, и опубликовал это в свой книге. Он смог это сделать, как и мы, потому что изучал феномен бигфутов-сасквачей, в отличие от тех ученых, которые не смогли дать правильную оценку фильму из-за отсутствия необходимых знаний. Поэтому требовалось отделить «знающих» от «незнающих» в нашем деле, но как это было сделать «по-научному» без соответствующих научных терминов? И как, в конце концов, называть наше дело, наше исследование?
В монографии «Современное состояние вопроса о реликтовых гоминоидах», в главе XI, Предварительное описание Homo troglodytes L. («снежного человека»), на с. 273, есть такое предложение: «Сейчас главную роль в судьбах возникающей науки о реликтовых гоминоидах играют не споры со сторонниками представлений, что «снежный человек» и его аналоги – это миф, плод народного творчества». «Возникающая наука о реликтовых гоминоидах» как-то сама собой превратилась в моей голове в «гоминологию», а те, кто заняты гоминологией, само собой «гоминологи» (по-аглийски “hominology” и “hominologists”). Это произошло в 1972 году, вскоре после кончины Поршнева. Я стал употреблять эти слова в переписке с зарубежными коллегами и в статьях, и названия эти довольно хорошо прижились, правда, не у всех и не всюду. Единственным конкурентом «гоминологии» было слово «троглодитоведение», придуманное Валентином Сапуновым. Троглодитоведов я до сих пор не встречал, возможно потому, что «троглодитоведение» трудно переводимо на другие языки, а также из-за побочного смысла слова «троглодит».
Казалось, что с обретением трех главных терминов – реликтовый гоминоид, гоминолог и гоминология – терминологические трудности остались позади. Ан нет! Шли годы, мы с радостью и удивлением установили, что РГ (такой бывала часто аббревиатура для наших «подопечных») обитают повсюду на огромной территории Советского Союза. У каждого народа свои для них названия. Русские названия, среди множества прочих, -- леший, лешачиха, черт, чертовка, водяной, русалка, полевой, домовой, хозяин. Журналисты очень упорно и очень несуразно зовут наших леших гималайским словом йети. Зарубили бы себе на носу: йети толко в Тибете. В 1977 году поступила весомая информация о том, что гомины (моя персональная «аббревиатура», скажу об этом позже) обитают в Австралии. Там их называют Yahoo и Yowie. Это было поразительно. До этого мы принимали их обитание в Евразии, в Африке, в Северной и Южной Америке. В Австралии нет обезьян, они туда не проникли. Еще одно подтверждение того, что РГ не обезьяны. Это плюс. Но встает вопрос: а реликты ли они? Правомерен ли наш термин «реликтовый»? В биологии этот термин употребляется в отношении организмов, сохранившихся на ограниченной территории, «реликт» и «изолят» синонимы. Если эти гоминиды обитают на всех обитаемых людьми континентах, какие же они реликты? Если память не изменяет, именно при обсуждении этого вопроса Петр Петрович сказал мне: «Термин гоминоид тоже не совсем удачный. В систематике он относится к сверхсемейству Hominoidae, включающему понгидов, человекообразных обезьян». Я был обескуражен. За что боролись, на то и напоролись. Выходит, когда был предложен и принят термин «гоминоид» в смысле «человекоподобное существо», о систематике забыли и не подумали. Термин «гоминоид» не устранял обезьян из гоминологии. Обезьяны опять наступали нам на пятки. Хорошо еще, что Hominoidае включает и семейство гоминидов. После этого мне пришлось в выступлениях и публикациях пояснять, что термин «гоминоид» употреблялся Поршневым и употребляется мною в этимологическом, а не таксономическом смысле.
Казалось бы, все это слова, слова, и назови хоть горшком… Поэтому трудно поверить, что слова и придаваемый им смысл повинны в задержке научного признания реальности живых несапиентных гоминидов. Если в теории мы были всегда впереди американцев, то на практике они были и остаются далеко впереди нас. Объяснение причин этого заняло бы много места, скажу лишь, что в теории мы впереди хотя бы потому, что у нас был Б.Ф. Поршнев, а у них не было. На практике же они впереди хотя бы потому, что у них местные жители уже давным давно ходят по лесу и в горах с фотоаппаратами, а у нас спокойно обходились без таковых, да и сейчас обходятся в «медвежьих углах». У американцев богатейшая коллекция фотографий и слепков следов бигфутов, и у них документальный фильм Паттерсона-Гимлина. Глядя на эти фотографии и слепки, еще ни один приматолог или антрополог не сказал, что это следы неизвестного антропоида. Глядя на существо в фильме, ни один приматолог или антрополог, не сказал, что это обезьяна. Все ученые критики говорили и говорят, что либо это переодетый Homo sapiens, либо неизвестный гоминид. Так почему же правда о том, что это неизвестный гоминид не победила до сих пор? Почему до сих пор считается, что это фальсификация? А потому, что не создана научная организация, которая провозгасила бы правду и отвергла наветы. Почему же наши американские коллеги не создали такой организации, несмотря на все мои многолетние усилия убедить их в необходимости этого? А потому, что с самого начала за океаном возобладало мнение о том, что бигфут – это «аре» (обезьяна), и охотой на эту обезьяну можно заработать миллион долларов, и попутно сделать важное научное открытие. Два ведущих «бигфутолога» Северной Америки, Джон Грин и Гровер Кранц, в большой мере ответственны за это. Они ссылались при этом на требование биологов-скептиков представить на их суд живого или мертвого бигфута, или часть его тела. Я инициировал «жесткие» дискуссии, пытаясь заставить американцев отказаться от ложной терминологии и признать, что бигфуты-сасквачи не обезьяны, а гоминиды. Запомнились слова профессора Гровера Кранца: «Я называю сасквача обезьяной, хотя по всей вероятности это гоминид» (I call the sasquatch an ape, though it most probably is a hominid). Я ответил, что в словах профессора «столько же науки, сколько в определении человека словами «голая обезьяна» и «сукин сын».
Смешно сказать, более полувека, от Бернара Эвельманса в Бельгии, Владимира Чернецкого в Англии и Сергея Обручева в России, до Гровера Кранца в США и Джона Биндернагеля в Канаде, с его защитой антропоидной гипотезы в книге прошлого года, слова «антропоид» и «обезьяна» не перестают множить препятствия на нашем пути. Похоже однако, что тернии такого рода скоро останутся позади. Канадец Адриан Эриксон (Adrian Erickson) обещает в скором времени удивить мир полнометражным документальным фильмом о бигфутах-сасквачах. Это после того, как в научном журнале будет опубликован анализ ДНК образцов крови и слюны искомых гоминидов, в подтверждение подлинности документального фильма. Заходите на его сайт Sasquatch the Quest http://sasquatchthequest.com/index.html, открывайте все подзаголовки и читайте. Не обращайте внимания на изображение сасквача, которое увидите там. По словам Эриксона, это фантазия художника.
Перед наступающим событием мне надо подвести некоторый итог, сказать, каким я вижу положение дел в данный момент, чтобы сравнить с тем, что откроется в будущем. Я был самым верным последователем и распространителем идей Б.Ф.Поршнева в гоминологии. По его просьбе я перевел на английский статью «Троглодитиды и гоминиды в систематике и эволюции высших приматов» (Доклады АН СССР, т. 188, No.1, 1969). К несчастью, он не дожил до ее публикации в ведущем международном антропологическом журнале Current Anthropology (December 1974), где мне пришлось объяснять и защищать идеи учителя в развернувшейся дискуссии с зарубежными антропологами.
Не скрою, что меня смущала степень «биологизации», которой Поршнев наделял неандертальцев. Он писал: «От бобра до шимпанзе – огромная дистанция эволюционного развития головного мозга и его функций, а от шимпанзе до архантропа и палеоантропа – не меньшая. Общим между всеми ними является лишь то, что их нервная деятельность оставалась в рамках первой сигнальной системы» («О начале человеческой истории. Проблемы палеопсихологии», 1974, с. 393). Бобер упомянут, потому что трудится, словно человек, строит плотины и хатки. Исследователи, изучающие шимпанзе, воспринимают этих приматов почти как людей, или, по крайней мере, как людей детского возраста. Так как же представить существо, так сильно превосходящее шимпанзе, и все же остающееся животным? В моих публикациях на английском я называл РГ «сверхживотным» (superanimal).
Тем не менее, значение речи и языка, как грани и рубикона между животным и человеком, оставалось и остается для меня очень важным. Следуя мыслям Поршнева, я сделал вывод, что язык не только средство общения между людьми, но и средство их «производства», точнее, воспроизводства. Человек рождается дважды, сначала как биологический организм, затем как организм социальный на биологической основе. Через половые отношения люди воспроизводят свою биологическую форму, а посредством языка свою человеческую сущность. Овладение языком, под воздействием языка взрослых, структурно преобразует головной мозг и превращает ребенка в человеческое существо. Как доказывает судьба детей, похищенных и вскормленных животными, без овладения речью (или без ее специальных аналогов), ребенок не может стать человеком. Обучение языку, как и любое языковое явление, возможно благодаря процессу структурной индукции в головном мозге. Путем структурной индукции происходят качественные изменения в объектах и явлениях физических, биологических и психических. В этом некая аналогия между геномом и мозгом, памятью генетической и церебральной, между репродуктивной функцией генов вообще и мозгами людей и человечества в целом. Гены – репликаторы («копировальщики»), и мозг человека тоже (Richard Dawkins). Но и различие, конечно, огромное. Гены работают и копируют вслепую, а мозг человека, хоть не всегда и не у всех, стремится осмыслить и порой даже изменить то, что копирует. Мозг способен переключать индукцию на самоиндукцию. Мышление и собственная речь – процессы структурной самоиндукции. Это не раскрывает тайны работы мозга, но делает ее чуть более зримой и мыслимой, коренящейся в тайнах физики и биологии.
В 2002 году, благодаря Дженис Картер, я убедился в том, что бигфуты говорят, у них есть язык. Указания были и раньше, но я их не принимал из-за влияния идеи Б.Ф.Поршнева, что речь возникла вместе с Homo sapiens. Последним по времени, кто говорит о том, что у бигфутов есть язык, это Адриан Эриксон: “Our own experiences and those of others suggest they (сасквачи) have language”(см. его сайт). Значит, наступил переломный момент в нашем исследовании, открывается новый этап в гоминологии. Психологически нелегко менять то, что утверждал и в чем убеждал других в течение десятилетий. Но надо следовать тому, что Платон дорог, а истина дороже, и что жизнь неизбежно содержательней и «хитрей» любых теорий.
Встает вопрос, что и в какой мере менять в теории Поршнева. И есть ли сейчас для этого достаточно оснований? Должны ли мы изменить его понимание того, что такое человек? Или что такое язык? Считаю, что пока нет возможности удовлетворительно ответить на эти вопросы. Продолжаю принимать его тезис, что человек и человечество начинаются с речи и языка, как они понимаются в настоящее время. А вот время перехода «рубикона» и тип гоминидов, начавших говорить, придется наверное изменить в сравнение с тем, что значится в его теории. Ключевым для него было понятие второй сигнальной системы. А не изменится ли оно, как и представление о языке и его возникновении, когда станет понятным, какую доподлинно роль в жизни отличных от нас гоминидов играет телепатия и другие парапсихологические процессы? Что они реальны и роль их велика, гоминологам хорошо известно. В рукописи статьи «Воможна ли сейчас научная революция в приматологии?» Поршнев упоминает «биологическую пользу», которую могли извлечь «четвертичные высшие приматы» из «явлений так называемой телепатии, ныне изучаемые уже на животных». У современного человека, согласно Поршневу, телепатия носит «характер атавизма». Редактор эти мысли автора из статьи вычеркнул: «В журнальной публикации подчеркнутое предложение отсутствует. Восстановлено по рукописи. См. архив РГБ (684/24/5. Лист 5)» (О.Т.Вите). В отличие от гоминологии, парапсихология уже получила доступ на задворки официальной науки (и прежде всего в кабинеты спецслужб). Ее неизбежный союз с гоминологией обещает быть весьма плодотворным в изучении того, что Поршнев назвал «проблемами палеопсихологии».
Сохраняя главный тезис теории Поршнева (владеющий речью – человек), считаю отныне бигфута-сасквача человеком, а не животным. По-английски это означает переход из категории non-human primate в категорию human primate. Пока мы достоверно не знаем, какие другие живые гоминиды, отличные от Homo sapiens, владеют речью, но, учитывая то, что бигфуты считались самыми звероподобными среди собратьев, обитающих в других землях и странах, есть основания думать, что речью владеют не только они. У этнографа и фольклориста, Д.К.Зеленина (1878-1954), член.- кор. АН СССР, есть работа (представленная на соискание докторской степени), в которой читаем: «Насколько, однако же, великорусские русалки близки вообще, по своей природе, к человеку, видно из следующего поверья: Народ верит, что если на русалку надеть крест, то она сделается человеком. Такие случаи бывали во Владим. губ., где даже два парня женились на окрещенных русалках» (Зеленин Д.К., «Очерки русской мифологии», Петроград, 1916, с.155).
Если это так, то наш примат – не объект зоологии. Подход к нему должен быть этнологический, а не зоологический. Искать с ним встречи по горам, по лесам, занятие довольно бесполезное. Он сам приходит и общается с людьми, которые относятся к нему по-человечески, а не по-звериному. И даже иногда телепатически обменивается чувствами и мыслями с теми индивидами нашего рода, которым достались от рождения завидные «атавизмы палеопсихологии». Именно «контактеров» такого рода надо научиться находить гоминологам и завоевывать их доверие, чтобы при их содействии изучать леших, еженей, бигфутов и т.д. Именно этой методологии мы обязаны успехами последних лет в Северной Америке. Ее, в сущности, намечал и советовал Поршнев.
Человеческому существу не подходит название «человекоподобный». Поэтому я теперь не употребляю термин «гоминоид». «Реликтовый» тоже под вопросом, хоть и остается приемлемым. Все антропологи знают, что термин «гоминид» обозначает прямоходящего, двуногого примата, поэтому я перешел к его употреблению, несмотря на то, что последняя систематика высших приматов и тут ставит нам палки в колеса. Она включает в семейство Hominidae, в качестве подсемейств, и человекообразных обезьян, исключая их только из рода Homo. Двуногие приматы совсем выпадают из поля зрения такой систематики. Это потому, что она создана лишь с учетом официально признанных ныне живущих высших приматов. Ископаемых форм она не учитывает, как, конечно, и живых гоминидов, помимо Homo sapiens. Мы же, в попытках классифицировать живых гоминидов, сопоставляем их с вымершими, чья систематика весьма приблизительна и несовершенна. Это все равно, что вести измерение резиновым метром. Все же выделение советскими антропологами таких категорий и стадий эволюции гоминидов как архантропы (питекантропы, Homo erectus), палеоантропы (неандертальцы) и неоантропы (Homo sapiens), представляется мне обоснованным и полезным.
После этих замечаний могу вернуться к тому, что я продолжаю принимать в теоретическом наследии Поршнева. Я был и остаюсь сторонником его неандертальской версии. Я объяснял и отстаивал ее в статье Neanderthal vs. Paranthropus (Неандерталец против Парантропа) в журнале Current Anthropology, June 1976, и в дальнейшем. Речь шла главным образом о неандертальцах Европы. Теперь ареал ископаемых неандертальцев простирается далеко на восток от Европы. И все же казалось очень странным, что Б.Ф.П. распространял эту гипотезу и на американских бигфутов, в противоположность гипотезе, относящей их к гигантопитекеам, принятой и популярной в Северной Америке. Как я понимаю, Поршнев имел в виду в своей версии не только европейских неандертальцев, но вообще гоминидов (троглодитидов в его терминологии) на неандертальской стадии эволюции, т.е. палеоантропов. Поэтому он часто употреблял этот термин. Я также теперь намерен его употреблять. Голова женщины-бигфута в фильме Паттерсона соответствует моему представлению как об облике палеоантропа, так и архантропа (Homo erectus). Провести грань невозможно, потому что в фильме мы видим не череп, а голову с ее тканевым и волосяным покровами.Что касается гигантизма, то размер тела очень вариабельный и ненадежный признак классификации. Доги – гиганты, в сравнении с балонками. В Африке живут как самые рослые, так и самые низкорослые люди на Земле, так что первые выглядят гигантами в сравнение со вторыми, но и те и другие ― приматы и гоминиды одного полиморфного вида – Homo sapiens. Вот таким же полиморфным видом, которому свойствен и гигантизм и карликовость, Поршнев считал палеоантропов. Учтем также, что палеоантропы произошли намного раньше Homo sapiens, так что у них было достаточно времени для превращения в гигантов и пигмеев как до появления неоантропов (Homo sapiens), так и после него. Не исключено, что между палеоантропами и архантропами случались половые связи и обмен генами, а то, что неандертальцы метисировали с Homo sapiens, уже признано наукой. В то же время, наши данные свидетельствуют о случаях метисации «диких людей» с обычными людьми нашего рода в Евразии и в Северной Америке.
Что же получается? Поршнев писал о «бестиализации» палеоантропов после того, как они размежевались с неоантропами и приняли в сущности зоологический образ жизни. Это должно было отразиться на их морфологии и внешнем виде, становящемся звероподобным. С другой сторны, примесь генов неоантропов должна была воздействовать в противоположном направлении. Если эти предположения верны, то как по внешнему виду, так вероятно и по ДНК, окажется затруднительным идентифицировать современных палеоантропов. И все же генетический анализ должен показать степень филогенетической близости между ними и нами.
«Хорошими» видами в биологии считаются те, что не дают плодовитого потомства при скрещивании с другими видами. Зебры и лошади, лошади и ослы – хорошие виды, потому что не дают плодовитого потомства при скрещивании. Волки и койоты считаются разными видами, хотя их помеси плодовиты. То же самое относится к некоторым видам обезьян. Получается, что деление видов на «хорошие» и «не очень», а также на подвиды и расы, дело довольно условное.
Вслед за Поршневым, я считаю реликтовых гоминидов Евразии, Северной Америки и Австралии – не разными видами, а разными расами, или подвидами, палеоантропов. В отличие от него, я допускаю наличие и форм архантропов. Собственно, он не отрицал и не упоминал других форм из чисто прагматических соображений, учитывая трудность принятия наукой хотя бы одной реликтовой формы. Я был бы счастлив убедиться в наличие свидетельств существования реликтов гигантопитеков, австралопитеков и прочих «живых ископаемых», но до сих пор не знаю таких свидетельств. Все свидетельства, которыми я располагаю, о двуногих приматах Гималаев, не убеждают меня в том, что это реликты гигантопитеков. Одновременно сознаю, что большие тайны гоминологии еще хранят Африка и Южная Америка.
Итак, будущее покажет, что в наследии Поршнева будет сохраняться и развиваться, а что останется позади в качестве рабочих гипотез, не получивших подтверждения. Это нормальный процесс развития науки. Относительно терминологии добавлю еще следующее. Нет никаких проблем с терминологией, когда работа ведется в одной стране или определенном географическом районе, где есть народное название для объекта исследования. Жанна Иосифовна Кофман не испытывала никаких терминологических трудностей, проведя огромную многолетнею работу в Кабардино-Балкарии, используя в своих статьях и отчетах кабардинское слово «алмасты». Между прочим, в Кабардино-русском словаре «алмасты» переводится как «ведьма», а в словаре кабардинской топонимики читаем: Алмэстыкъуэ – «Алмасты (дикого человека) балка» (Дж. Н. Коков, Кабардинские Географические Названия, Нальчик, 1966, с. 32). Под водительством Ж.И.Кофман, многие гоминологи, включая меня, побывали в балке кабардинского «дикого человека» алмасты.
Кстати, названия «дикий человек» и «дикие люди» встречаются очень часто в исторической и современной литературе, относящейся к нашей теме. Например, особую важность для гоминологии представляет книга Ричарда Бернхаймера «Дикие люди в Средние Века» (Richard Bernheimer, Wild Men in the Middle Ages, 1952). Книга изобилует свидетельствами существования «диких людей» в Средние Века, но автор считает все это мифологией. Так не считал наш добрый коллега, доктор биологических наук, профессор зоологии, Павел Иустинович Мариковский (1912-2008), как это следует из его книги «Трагедия дикого («снежного») человека», Алма-Ата, 1992. На с.15 читаем: «Не звучит ли в словах «реликтовый гоминид» некая тенденция наукообразия и щегольство заумной терминологией, к которой так пристрастился ученый мир? Проще, понятней, да и реальней его называть все же диким человеком, к тому же так его именуют и многие народы».
Да, название «дикий человек» могло бы стать универсальным, если бы различие между «дикими людьми» и обычными не превышало различия между дикими и домашними животными. Местный житель на Кавказе говорил Ж.И.Кофман: «Есть дикий кабан, дикий козел, дикий баран. Почему же не быть дикому человеку?» Если РГ – это одичавший Homo sapiens, тогда «дикий человек» вполне подходящий термин. Но если эволюционно он нечто иное, тогда в таком названии сохраняется неопределенность и двусмысленность: обозначает ли оно дикарей нашего рода или не нашего?
В русском языке, из народных слов, нам следует использовать, как уже сказано, прежде всего слово «леший» (лесной), и уж никак не йети. Я использовал его в названии книги «Леший по прозвищу «Обезьяная», 1991. Доктор биологических наук Валентин Сапунов опубликовал в 1996 сборник «Леший – экология, физиология, генетика», содержащий доклады участников проведенной в Петербурге конференции криптозоологов.
В Северной Америке слова «бигфут» и «сасквач» стали почти народными и широко используются тоже без всяких проблем. Проблемы возникают, когда хотим выйти на международную арену, провести сравнение между существами разных стран и континентов, найти им место в систематике. Столкнувшись с этой трудностью, основоположник гоминологии на Западе, Айвен Сандерсон, не смог придумать ничего лучшего, чем аббревиатуру ABSM (от abominable snowmen), которой он обозначает несапиентных гоминидов, где бы они ни встречались на Земле. Вместо термина гоминология, которого в то время не было, он использует ABSMery (см. Ivan Sanderson, “Abominable Snowmen: Legend Come To Life”, 1961).
В статьях и книгах на английском и французском языках, зарубежные палеоантропологи часто сокращают australopithecus до australopith. Я же посчитал возможным сократить hominid до homin, гоминида до гомина (или хомина). Получился удобный «рабочий термин». Известив читателя о том, что homin (гомин) означает современного гоминида, отличного от Homo sapiens, я далее употребляю этот короткий термин, вместо нескольких слов, которые он замещает. Не знаю, найдется ли для этого слова место в научной терминологии или в обычном языке, но в любом случае такая аббревиатура лучше ABSM.
Некогда гомины были языческими богами, потом стали чертями, лешими, нечистой силой. Значит, другими, иными, не такими как мы. Замечательно, конечно, что и сходство оставалось, и усиливалось, ежели надеть на гомина крест! Люди философствуют обо всем на свете, философская мысль додумалась наконец и до понятия «инаковости» (otherness). Этнолог Roger Bartra написал книгу, в которой доказывает, что пристрастие людей европейской цивилизации к инаковости, от античности до Нового времени, нашло свое выражение и воплощение в мифе о диком человеке (Roger Bartra,Wild Men in the Looking Glass: The Mythic Origins of European Otherness, 1994). В одном автор прав: людям свойственно фантазировать по разным поводам, включая инаковость. Научная фантастика об инопланетянах хороший тому пример. Как правило, инопланетяне изображаются совсем другими, совсем не такими, как мы. А вот гомины и такие, и не такие. Как тогда о них мыслить и как их обозначать?
Недавно, играя словами родного языка, великого и могучего, Игорь Бурцев выдал замечательное название. Он сказал: «Надо говорить не снежный, а смежный человек!». Действительно, «смежные люди» ― не с другой планеты, они рядом с нами и по происхождению и по проживанию в горах и лесах нашей планеты. В моем переводе на латынь – это Homo contiguus. Если «смежные люди» действительно – люди, нам не останется ничего другого, как дружно молвить: Здравствуй, Смежное Человечество!
Дмитрий Баянов
Международный Центр
Гоминологии
Москва
Апрель 2011